Посмотрим.
Амели лежала в постели и тянула время. Было уже поздно, но вставать не хотелось. Что греха таить, после звонка Жерара с известием о скверных результатах анализов она плохо спит. И это ее начинает утомлять. В часы бессонницы она рассматривает свою проблему то с одной, то с другой точки зрения. И всегда приходит к одному выводу: пустяки! Ей было досадно… Она упрекала сама себя… Невероятно, но ей вовсе не хотелось знать, что творится в невидимых недрах ее тела. Впрочем, странно, что нет ни симптомов, ни болей. Дурацкое положение, слишком уж все абстрактно… Однако это не аргумент, надо сделать над собой усилие! Ну хоть воображение включить, что ли… Она старалась убедить себя, но ничего не получалось. Просто-напросто она не ощущала, что проблема касается именно ее, и это выводило из равновесия. Она всегда расценивала любопытство как жизненную необходимость, а тут с королевским высокомерием не желала знать ни названия, ни формы «этой штуковины», ни места, где она угнездилась. Если, конечно, «эта штуковина» существует… В доказательство полного безразличия к вопросу она даже не стала вскрывать присланный из лаборатории конверт с результатами анализов.
Не желала знать, и все тут!
Ей хотелось думать только о своей внучке Кларе. Фанетта впервые оставила ее здесь на все каникулы. И нельзя терять ни крупицы времени. Если уж ее жизни суждено скоро оборваться, надо использовать каждый миг, чтобы провести его с девочкой.
А что до остального — там видно будет.
Амели семьдесят два года.
Скоро будет двенадцать лет, как умер ее муж Фернан. В объятиях любовницы. Отказало сердце. Наверное, оно и к лучшему. Он не страдал. Амели тоже… Говорят, любовь длится не более трех лет. У них с Фернаном вышло два. А потом — просто ничего… Гнетущее молчание. За сорок два года и словом не перемолвиться — это слишком долго. Конечно, в этом небытии были проблески надежды… Маленькие островки утраченной нежности. Она за них цеплялась, чтобы дышать, чтобы не утонуть… В такие моменты она принимала все: угрызения совести, клятвы, мольбы о прощении. Ей бы следовало знать… а ей хотелось верить. А потом настал день, когда она сказала себе: все, это в последний раз. Сама того не зная, она выбрала удачный день: через девять месяцев на свет появилась Фанетта. А с малышкой пришли, вернее, вернулись все утраченные силы. И Амели изо всех вновь обретенных сил принялась оберегать свою принцессу. В этом она преуспела: Фанетта не узнала ни о малодушии отца, ни о его предательстве и вранье. И Марсель тоже. Ему она тоже ничего не сказала… Но тут Амели почти ни при чем. Фернан сам озаботился тем, чтобы скрыть все от лучшего друга. Лучший друг! Как же! Иногда она размышляет, правильно ли поступила, никому ничего не сказав. Да ладно, дело прошлое, и нечего к нему возвращаться. На нем давно поставлен крест. Как в прямом, так и в переносном смысле.
Амели усмехнулась, вспомнив ночь после похорон… Ее машина была набита битком! Она очень боялась наткнуться на кого-нибудь из соседей или на полицейского, чтобы не подумали, что она совершила налет на мужской отдел «Галери Лафайет». Амели не оставила ничего, даже носового платка! Хоп — и все полетело в мусорный контейнер! Теперь-то она понимала, что могла все раздать. Результат был бы тот же. Но тогда ей казалось, что это единственно правильное решение. Все дурные воспоминания — в мусор! Однако было кое-что, о чем она вспоминала всегда с удовольствием. Бедняга Фернан сделал ей великолепный подарок. Сам того не ведая, разумеется… Взял и помер, как раз когда она осознала и приняла его уход. Настоящий бонус! Как в пакете стирального порошка! Теперь Амели наслаждается. Дышит. Проживает каждую секунду как последнюю. Просто живет. Без мелодрам. Да и не ее это жанр — мелодрама…
Вот так-то…
Она подумала, что ей и завещать-то особенно нечего. Ни денег, ни имущества.
Однако она знала цену терпению. И умела наблюдать, слушать, чувствовать… И всему этому ей очень хотелось научить Клару.
Сотворить для нее кучу интересных воспоминаний.
Для своей малышки Кларинетты, птенчика, котенка, зайчика…
Гору воспоминаний! Добрых! Веселых!
Ну, Клара, что тебе оставила бабушка? Деньги? Большую квартиру? Шикарную тачку?
Нет. Только воспоминания. Уникальные… Из тех, что не забываются…
— Клара? Ты где, дорогая?
— Внизу! Готовлю завтрак!
— А что, если сегодня сходить на реку?
— Ладно, договорились. Удочки берем?
— Нет, на этот раз не берем…
После завтрака позвонил Пепе:
— Нет ли у вас нынче какой-нибудь поломки в моторре? Марсель хочет пррогуляться. Ладно. Скорро будем.
Амели поискала, что бы сгодилось Марселю для починки. Что-нибудь маленькое, транспортабельное. И нашла старую электрическую кофемолку. Однако, пару раз стукнув по ней молотком, она подумала, что уж совсем ее доламывать не стоит, и ограничилась тем, что выдрала провод. Прихватив кое-какой еды, они с Кларой отправились на речку.
Когда Пепе доставил к ним Марселя, тот отказался встать с кресла-каталки. Он выпил два стакана вина, но есть не захотел. С усмешкой взглянув на кофемолку, он внезапно уснул.
Как заметила Клара, Марсель был отнюдь не в олимпийской форме.
Они стояли в воде. Здесь неглубоко. Амели подоткнула подол длинной черной юбки, но с одного бока он вылез из-под пояса и теперь медленно тянулся за ней по воде. «Как красиво колышется на волне ткань, — подумала Клара, — совсем как волосы русалки среди водорослей и маленьких рыбок…» Она медленно наклонилась, приблизила лицо к самой воде и коснулась ее носом. Это было как ласка, как эскимосский поцелуй. В воде сновали крошечные, не больше двух сантиметров, рыбки. Ой!.. Какие маленькие!.. Но выслеживать надо было не этих крошек. Амели сделала ей знак тихонько подойти поближе: под камнем у самого берега пряталась большая рыбина.
Обе надолго замерли.
Тихо. Только слышится плеск воды да отдаленный гул насекомых. А потом… появился новый звук, который возник очень незаметно… как дуновение… притаился поблизости и постепенно окреп… обрел ритм… более медленный и размеренный… словно едва слышный скрип… Может, ива шумит ветвями? Раскачивается и ритмично трется о замшелые прибрежные камни?..
Амели и Клара одновременно выпрямились, с улыбкой переглянулись, снова стали прислушиваться. Медленный, размеренный звук? Да это Марсель похрапывает на другом берегу.
И вдруг… Вот она! Клара увидела, как рыбина медленно выплыла из укрытия и остановилась в нескольких сантиметрах от ног Амели. Огромная! Почти не шевелится. Похоже, совсем не боится и ждет, когда ее схватят… И тут цап! Амели ее поймала! Руками! Ух ты, вот это да! Ну-ка посмотрим! Красивая! А подержать можно? Надо же, до чего у рыб нежная кожа… Марсель! Смотри! А какие у нее огромные глаза! Никогда не видела их так близко! Наверное, ей хочется обратно в воду. Я ее выпущу, ладно? Как думаешь, я тоже смогу такую поймать? Так гораздо интереснее, чем на удочку! И рыбам не больно!