«Виталий! Мне очень нужно поговорить с тобой во внерабочее время. Очень прошу, приди в кафе «Дружба». Оно как раз рядом с хирургией. Я буду тебя ждать в среду во время обеда, с часу до трех. Надеюсь, ты сможешь подойти. Ася»
Записка жгла Асе руки, и она решила ее выбросить. Пусть будет все, как будет. Ни к чему навязываться мужчине. Да и не пара они.
Ее рассеянный взгляд упал на записную книжку Виталия, лежащую на столе. Он частенько записывал в нее интересные случаи из практики. Как во сне, подрагивающими руками открыла ее на первой странице и засунула записку. Покраснев, будто совершила что-то крайне неприличное, положила книжку обратно на стол и села на диван, нервно барабаня пальцами по обивке.
Но через минуту передумала и вскочила, чтобы забрать записку. И тут, заставив ее обреченно замереть, в комнату вошли Виталий с Пал Палычем.
Пал Палыч был изрядно озабочен.
– Виталий, я понимаю, ты устал, но, может быть, продержишься месяц?
– А что даст месяц?
Пал Палыч развел руками.
– А кто его знает? Вдруг повезет? Повезло же с Василисой.
Виталий усмехнулся.
– То есть ты хочешь сказать, что еще кто-нибудь с кем-нибудь поссорится, и ты примешь его под крылышко?
Пал Палыч оптимистично подтвердил:
– Ну да. Надо же в жизни на что-то надеяться.
Виталий туманно посмотрел в окно.
– Ладно. Останусь. Как ты сказал – надо же в жизни на что-то надеяться.
От безнадежности, явственно слышимой в его голосе, Асе захотелось плакать. Она посмотрела на записную книжку, не достать. Виталий сел рядом со столом, заметил книжку и молча сунул в карман. У Аси оборвалось сердце. Ну зачем, зачем она это затеяла? Позору ей только не хватало. Ведь ясно, что Виталий никогда на ее чувство не ответит.
Ну да ладно, что сделано, то сделано. Она вдруг почувствовала себя пьяной. На улице жара, голову ей напекло, что ли? Но на солнце она сегодня не бывала. Решив, что это от волнения, постаралась взять себя в руки.
Подъехали другие бригады, и Ася вышла из комнаты, решив подождать в тенечке на улице. Возле станции росли огромные старые липы, под ними стояли не менее старые скамейки. Ася села на одну из них, предварительно отметив, что неплохо было бы скамейки покрасить.
В кроне дерева щебетали какие-то пташки, вокруг было так тихо и умиротворенно, что Ася с внезапным спокойствием подумала: пусть будет, как будет. В самом деле, Галка права, надо поставить все точки над i. Надеяться ей не на что, но ее глупое сердце этого не понимает. Вот пусть и получит наглядный урок. Сообразив, что думает о себе как о совершенно незнакомом и даже неприятном ей человеке, ухмыльнулась. Похоже, так и начинается паранойя. Пора к психиатру.
До конца смены они съездили еще на два вызова, и Ася тряслась, боясь, что Виталий вздумает открыть записную книжку и прочитает ее записку. Представив его недоумение, Ася покрывалась мурашками от волнения. Сейчас, в спешке, ей ничего объяснять не хотелось. Уж лучше в кафе, в непринужденной обстановке прозрачно намекнуть ему на свою любовь.
На ее удачу, смена закончилась, и они разошлись. Ася шла домой, не замечая окружающего. Ее волновало лишь одно – придет ли Виталий на свидание? То ей хотелось, чтобы пришел, то хотелось, чтоб он никогда не нашел ее дурацкую записку.
Выходной у Василисы прошел в походах по салонам красоты, поскольку Галина считала, что красота, пусть и искусственная, придает девушке уверенность в себе. Но Ася, глядя на красиво причесанную и ухоженную девицу в зеркале, никакой уверенности не ощущала.
Да уж, ее хоть в золото одень, она все равно останется все той же Василисой из глухой деревеньки. Внутри все мелко дрожало, и даже зубы выбивали противную дробь. Она приказывала себе не мандражить, но организм существовал сам по себе и приказов разума не слышал.
Под чутким руководством невестки надела свое самое красивое платье из легкого веселенького крепдешина, как раз по погоде. И белые босоножки с небольшим каблучком.
Галина признала, что она чудо как хороша. И если Виталий этого не оценит, то он круглый дурак и ее недостоин. В ответ на эти благостные утешения Ася только вздыхала, кривовато улыбаясь.
Наступило время выходить. Под напутственные пожелания Галины Ася вышла на улицу и побрела к кафе, стараясь идти как можно медленнее. Вспомнив уроки медитации, глубоко дышала и слушала свое дыхание, но все равно с каждым шагом сердце билось все сильнее, и на лбу выступила холодная испарина.
В кафе она пришла на полчаса раньше условленного времени и шлепнулась на стол под самым кондиционером, дующим ледяной струей, но этого не заметила. Жутко хотелось пить. Казалось, еще немного, и она от жажды растечется по полу маленькой мутной лужицей.
Призывно помахала официанту. Парень южной наружности подошел неохотно, правильно полагая, что никакого навара ему здесь не светит.
– Холодная газировка есть?
– Нет.
– Квас?
– Нет.
– Чай холодный?
Он посмотрел на нее, как на ненормальную.
– Нет. Чай только горячий.
– А что есть холодного?
– Пиво.
Ася не любила пиво, но выбора не было. Или иссохнуть от неистовой жажды, вызванной волнением, или выпить пиво.
– Мне самое слабое. Кружку.
Она потянулась за кошельком. Услышав ответ, поразилась. Никогда не думала, что столько может стоить обыкновенное пиво. С сожалением отдала сотню. Официант принес маленькую кружку пива и соленые кириешки. Ася одним махом выпила пиво и машинально схрумкала кириешки. Жажда от такого подношения стала только сильнее. Пришлось повторить. Вторую кружку она пила уже медленно, отодвинув пакетик кириешек. Но лучше не стало.
Ася пожалела, что выбрала такую отвратительную забегаловку. Хотя откуда ей было знать, что она отвратительная? Она ни в одной из них ни разу не была, и выбрала эту только потому, что Виталию от больницы до нее пара минут.
Ей казалось, она сидит тут несколько лет, когда наконец открылась дверь и появился смурной Виталий. Оглядевшись, прошел к ней.
– Привет! Просто чудом час назад увидел твою записку. А то сидела бы тут почем зря. Ну, зачем звала?
Ася вздохнула. Она была вовсе не прочь просидеть тут хоть весь день, лишь бы не объясняться под его мрачным взглядом. Как обычные человеческие глаза могут быть такими холодными?
Похоже, он ее предупреждал, чтоб не молола чего не надо. Но Ася уже не могла перестроиться. Она столько раз проговаривала про себя заготовленную заранее речь, что сейчас язык сам по себе принялся лепетать какую-то ересь.
– Привет! Я все хочу спросить у тебя – нравлюсь ли я тебе хоть чуть-чуть?