От ее вопроса ему захотелось расхохотаться и одновременно расплакаться, потому что она изо всех сил пыталась разобраться в его сложных отношениях с родителями. А это было даже ему не под силу.
– Только по большим праздникам. А твой отец?
– Точно так же.
Ставросу стало любопытно.
– И он хочет, чтобы ты тоже ходила с ним?
– Больше нет.
– И что это значит?
– Когда мы жили в Венесуэле, я училась в католической школе и подружилась с двумя монахинями. И тогда я решила, что стану монахиней, когда вырасту. Когда отец об этом узнал, он пришел в ужас.
– Могу себе представить.
– Это был один из немногих случаев, когда я видела, что он по-настоящему огорчен. Он сказал, что так сильно меня любит, что не хочет никуда меня отпускать. Я тогда поверила ему и забыла о своей наивной идее. Но повзрослев, поняла, что на самом деле он очень хотел, чтобы я вышла замуж и родила детей. Он говорил, что дети – благословение родителей.
– Ты – да, – мрачно откликнулся Ставрос.
– Я старалась быть именно такой.
От этого разговора в его душе снова ожила боль. Ее отец хотел, чтобы дочь вышла замуж, но лишь на его условиях? Отец, дочь и зять все вместе должны жить в Денвере?
– Мы приехали на первую каменоломню в твоем списке. – Андреа вышла и распахнула дверцу машины с его стороны. – Я пойду и узнаю, сможет ли управляющий выйти и поговорить с тобой. Пожелай мне удачи.
– У меня не хватит денег, чтобы отблагодарить тебя, Андреа, за все, что ты для меня делаешь.
– Перестань дурачиться. – Она направилась к администрации каменоломни. Ставрос испытывал невероятное удовольствие, наблюдая за ее женственными движениями. Ее волосы блестели на солнце.
Он хотел отыскать дополнительные ресурсы мраморных отходов, но боялся, что ничего не выйдет, если он лично не познакомится с руководством новых каменоломен. Врач наказал ему не наступать на больную ногу до завтрашнего дня. Рана постепенно заживала, и потому будет глупо, если он не послушается совета и все испортит.
Вскоре он увидел, что Андреа возвращается к машине с каким-то мужчиной. Ставрос опустил ноги на пол и кое-как выбрался из машины. Он познакомился с управляющим и дал ему свою визитку.
– Когда ваша прекрасная помощница сообщила, что сам господин Константинос ждет меня снаружи, чтобы сделать интересное предложение, я не поверил своим ушам. Вас ужалил скат?
– Это так. Я до сих пор не могу ходить.
– Вам повезло, что вы не погибли. Я знаю много таких историй.
Краем глаза Ставрос заметил, что Андреа улыбается.
– К счастью, у моей истории счастливый конец, а иначе я не стоял бы здесь, хотя это все, на что я пока способен.
Управляющий каменоломни почесал затылок.
– Это очень необычный способ вести дела. Вы правильно сделали, что сначала отправили ко мне вашу помощницу. – Он улыбнулся. – Значит, теперь вы ведете бизнес самостоятельно. Папы больше нет?
Ставрос с трудом подавил стон.
– У меня по-прежнему есть папа, но я больше не связан с «Константинос марбл корпорейшн». Мы с партнерами занимаемся производством нового продукта под названием мармакон. – Он воспользовался ситуацией, чтобы объяснить, зачем хочет купить мраморные отходы.
– Сегодня я вышлю вам по электронной почте контракт, и вы во всем разберетесь. Если вы согласитесь сотрудничать с нами, свяжитесь с Тео Троикасом, его телефон есть в визитке. Он – наш руководитель отдела контрактов.
– Вот что я вам скажу. Я должен поговорить с хозяином. Он владеет двумя каменоломнями. Думаю, он согласится, и я тут же с вами свяжусь. Спасибо, и поправляйтесь. – Он пожал Ставросу руку.
Когда управляющий ушел, Ставрос снова забрался на заднее сиденье, и Андреа закрыла за ним дверцу. А затем уселась за руль и обернулась к нему.
– Ну и что ты думаешь?
Ставрос вытянул ногу на сиденье.
– И ты еще спрашиваешь? С такой посланницей, как ты, все прошло просто идеально. Все прояснится, когда он поговорит с хозяином.
– А почему тот может тебе отказать? Они ведь заработают на этом деньги.
– Кто знает. Возможно, он пойдет на поводу у своих предрассудков, ведь я отказался работать у отца. Хозяин – истинный грек, помнишь? Греки – народ с древними традициями.
Она кивнула.
– Если брать в качестве главного примера бога Зевса, то это вполне возможно. Его властное отношение к сыну Аркасу стало потрясающим примером отцовской любви. Бедный юноша был так опечален, что воскликнул: «Если ты считаешь себя столь великим, Отец, сделай так, чтобы я всегда оставался целым и невредимым». Эти отношения не привели ни к чему хорошему.
Эту часть мифа знали не все. Его потрясло то, что в мгновение ока она смогла выудить эту информацию из глубин памяти.
– Ставрос… – Ее глаза затуманились. – Мне очень хочется, чтобы ты не был столь критичен к себе. Ты же не сожалеешь о том, что отказываешься жить по правилам, навязанным отцом? Насколько мне известно, ты предел всех мечтаний, которые могут быть у любого отца. Уважение, которое к тебе испытывают люди, должно согревать твое сердце.
– А оно согревает твое сердце? – Он не видел ее лица.
– Я уже сказала, что решила поверить тебе.
Ставрос запрокинул голову.
– Если бы у отца была хоть капля веры в меня…
– Прошу, не надо себя мучить. – В ее голосе послышались слезы. – Ты должен остановиться! Леон на твоей стороне, а иначе не прилетел бы на ночь глядя, чтобы предупредить тебя. И хотя ты этого не заметил, я увидела, как загорелись глаза управляющего, когда ты рассказал ему о своем продукте. Он жалел, что ему самому никогда не приходило в голову ничего подобного и, возможно, сокрушался, что у него нет такого сына, как ты.
Ты начал большое дело, Ставрос. Если ты ищешь дополнительные ресурсы, почему бы тебе не купить заброшенные каменоломни? Ты же знаешь поговорку: «Что одному хорошо, то другому – плохо».
– Это стоит денег, но я понял твою мысль, Андреа.
– Отлично. Тогда отправляемся к нашей следующей цели.
* * *
Андреа восхищалась открывавшимся ее глазам пейзажем, когда они добрались до места, где собирались заночевать. Выйдя из своего номера в отеле, расположенного рядом с номером Ставроса, она посмотрела на юг и на восток, любуясь сосновыми лесами и каштановыми рощами. Они окружали деревушку у подножия горы Ипсарио. Старые домики с каменными стенами и деревянными крышами придавали ей особое очарование.
Пока он готовился лечь в постель, Андреа отправилась в местную таверну и купила пиццу, приготовленную в печи. Она была плотной, как лепешка фокачча, щедро сдобренная мелко порезанным жареным мясом и густым соусом со стойким вкусом базилика. После ее возвращения они выпили апельсинового сока вместо вина. Помня, что Ставрос сладкоежка, Андреа прихватила с собой и немного пахлавы.