– И поэтому ты преследовал меня?
– Да. Потому что я был зол. Я не понимал, как тебе удалось спастись. У тебя была отличная жизнь. Была любящая семья. Была женщина, которая тебя любила. А у меня не было ничего. Я хотел забрать у тебя все. Из-за этого я сделал больно Рэйчел. Но я хотел поговорить с тобой не о ней. Знай, я больше не буду творить глупости во имя этой дурацкой мести. Я устал от этого. Устал от собственного уродства. Я знаю, что никогда не стану мужчиной, который ей нужен. Но я хочу научиться чувствовать что-то иное, помимо гнева.
Аякс взял со стола чашку, сжав ее ручку так, что костяшки его пальцев побелели.
– Но ты понимаешь, что из-за Рэйчел наши отношения не могут быть…
– Да, я понимаю. Я не из тех, кто поддерживает тесные семейные связи. Я просто не знаю, что это такое.
Аякс опустил глаза:
– Я рад, что ты мне это рассказал.
– Секреты больше ни к чему. Старый негодяй уже не имеет над нами власти.
– Точно, – медленно кивнул Аякс.
– Спасибо, что согласился со мной встретиться. Сам понимаешь, такие новости не оставляют на автоответчике.
– Верно.
– Ну, я пошел. – Алекс направился к двери, но вдруг вновь повернулся к Аяксу: – Послушай, можно задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Как ты с этим справился?
– С чем?
– Как ты освободился от всего этого? Как ты сумел попросить женщину провести с тобой всю жизнь, зная, откуда ты вышел? Зная о нашей крови… как ты ухитрился поверить, что справился с нею? Что заслуживаешь… Меня никто никогда не любил – наверное, именно из-за нее. И как я могу просить ее быть со мной, если знаю, что этим разрушу ее жизнь?
Аякс долго молчал, нахмурившись. Наконец он заговорил:
– Кем бы ни был наш отец, у него в жизни не было одной-единственной вещи. Той, которая могла бы изменить его жизнь.
– Какой?
– Любви. Думаю, только она способна изменить нас. По крайней мере, мой опыт говорит, что только любовь способна убить монстра, который таится у нас в душе.
– Из-за любви моя мать покончила с собой!
– Алекс, наркотики вызывают разные чувства. – Аякс посмотрел брату прямо в глаза. – Тебя тянет к ним. Но ты их не любишь. Они разрушают тебя, ты полагаешь, что не можешь без них. Но пагубная тяга – это не любовь. Как ты думаешь, какое чувство твоя мать испытывала к нашему отцу?
– Я… я точно не знаю, – сдавленно ответил Алекс.
– Меня изменила любовь, – проговорил Аякс. – Любовь Джозефа Холта, любовь Леи… Я не заслуживал ее. Но, приняв ее, я стал другим. Подумай об этом. Подумай о том, какова она – истинная любовь.
Алекс в каком-то оцепенении вышел из офиса. Зайдя в лифт, он ударил кулаком по кнопке первого этажа. Его сердце колотилось так, что он всерьез опасался сердечного приступа.
Неужели все так просто? Любить и доверять своей любви – и тогда все будет хорошо? И он сумеет получить то, о чем мечтал всю свою жизнь?
Неужели все настолько просто, и ему нужно лишь сказать ей: «Я люблю тебя, хотя я – просто дерьмо, и ты достойна лучшего. Но, пожалуйста, все равно люби меня!»
Спасет ли его любовь от падения во тьму? Поможет ли заслужить любовь этой великолепной, идеальной женщины?
Он вспомнил лицо Рэйчел. Ее прекрасную улыбку.
Да, черт возьми! Этого будет достаточно.
Он никогда не будет достоин ее. Но с ним она сможет плакать, сможет чувствовать, и он будет слушать, как она поет, не попадая в ноты. Ночью он будет держать ее в объятиях и менять памперсы их ребенку. Потому что он хочет быть с ней, делить с ней каждый миг этой новой, волшебной жизни, о которой он даже не мечтал.
Лифт остановился. Пятый этаж. Как долго!..
Затем он остановился еще раз. И еще.
Выбравшись наконец на улицу, Алекс пустился бежать. Он должен вернуть Рэйчел. Если надо, он будет умолять ее о прощении.
Он использует свой шанс.
Иначе вся его жизнь, все его деньги, его собственный остров не будут иметь смысла.
– Ну где же ты прячешь чертово мороженое, Лея Курос? – бормотала Рэйчел, копаясь в холодильнике. Увы, сестры не было дома, и ответить ей было некому. Но тут она услышала, как открылась входная дверь. Наверное, своим раздражением она ухитрилась притянуть Лею домой.
– Ну, скажи, почему среди всей этой кучи сладостей у тебя нет ни одного мороженого?..
– Не знаю.
Рэйчел обернулась – и ложка, которую она держала в руках, со звоном упала на покрытый плиткой пол. Этот звук был единственным в наступившей тишине.
– Алекс!.. – выдохнула она. Она чувствовала, что колени у нее подгибаются, и она вот-вот упадет. Они не виделись уже около месяца.
Рэйчел положила руку на живот, выглядевший точно так, как полагается при пятимесячной беременности. Алекс со странным выражением лица смотрел на нее:
– Твое тело изменилось.
– Я беременна, – отозвалась Рэйчел. – Это так и бывает. Особенно когда все хорошо.
– А у тебя все хорошо?
– Да.
– Я счастлив это слышать.
– Я думала, тебе все равно.
– Я лгал, – пробормотал он. – Мне не все равно. Рэйчел, я очень жалею, что твое тело менялось без меня. Что меня не было рядом. Я должен был оставаться с тобой. Должен был стать твоим мужем.
– Ты сам решил им не быть. – Рэйчел наклонилась, подбирая ложку. – Это ты сбежал от алтаря, оставив меня объясняться с гостями. – Она нервно бросила ложку на стол. – И рассказал мне, что задумал все это с самого начала. Что я была только пешкой в твоей игре.
– Я солгал, – проговорил Алекс.
– Что?
– Я солгал тебе, потому что… Рэйчел, я вышел туда, посмотрел на гостей и увидел Аякса. И я понял… Я страшно ненавидел его – за то, каким он мне казался. И там, когда я увидел его, моего брата, я впервые ясно понял, каков я сам. И возненавидел себя. Человека, который использовал тебя. Который заманил тебя в ловушку, зная, что никогда ему не стать тем мужчиной, которого ты заслуживаешь. Готового удержать тебя любыми средствами, используя против тебя даже твою любовь. Я понял, что меня не зря не любила даже собственная мать. – Он со всхлипом вздохнул. – Я не мог позволить тебе остаться рядом со мной. Ведь все это было лишь результатом моих манипуляций. Даже твоя любовь. Ты сказала, что любишь меня, – но это только потому, что ты ждешь от меня ребенка и провела пару идиллических месяцев на острове, куда я тоже завлек тебя, не оставив тебе выбора…
Рэйчел казалось, что комната вращается вокруг нее.
– Алекс, как по-твоему, я – разумная женщина? – спросила она.