– Я ему верю.
– Конечно, веришь. Эмма, этот человек манипулирует тобой.
– А что, если нет? Если он невиновен, а ты судишь, не потрудившись даже узнать его? – Меган промолчала, и Эмма добавила: – Меган, Лоренцо сейчас часть моей жизни. Он отец Авы. И он хороший отец. И если ты будешь продолжать бойкотировать его, это только отдалит нас с тобой.
Меган побледнела.
– Я или он? – спросила она.
– Нет, я не хочу, чтобы все так было. – Эмма со слезами на глазах посмотрела на сестру.
– Ты должна сделать выбор, – настаивала та.
Сейчас, усаживая Аву в коляску, Эмма думала, как она сделает этот ужасный выбор. Меган была ее семьей, самым близким человеком для нее. И мысль потерять ее сводила Эмму с ума.
И все же о чем Меган на самом деле просила ее? Уйти от Лоренцо? Ее сестра знала, что она не может этого сделать. Она понимала, что все, что есть у них с Лоренцо, – не настоящее. Он ясно дал понять, что не заинтересован в отношениях. Несмотря на притяжение между ними и то, что им так нравится проводить время вместе.
Лоренцо не мог измениться. Он сам это признал. Он никогда не изменит свое мнение об отношениях.
Если бы Эмма была умнее, она сделала бы так, как сказала сестра, эмоционально не сближалась бы с ним. Она даже начала подумывать о переезде, о том, чтобы найти свое место в жизни. Они с Лоренцо могли бы договориться. Это было бы разумно, хотя все в Эмме сопротивлялось этому.
– Так ты собираешься рассказать мне, что тебя беспокоит? – за ужином спросил Лоренцо.
Эмма уткнулась взглядом в тарелку.
– Почему ты думаешь, что меня что-то беспокоит?
– Потому что ты веселый человек. Ты… – Лоренцо помахал рукой, – освещаешь все вокруг.
Эмма посмотрела на него, удивленная:
– Освещаю?
– Ты освещаешь комнату. Так что я могу сказать, когда тебя что-то беспокоит. – Он глотнул вина. – Ты была сама не своя, когда я впервые приехал к дому твоей сестры. Но за прошедшие недели твое свечение вернулось к тебе. – Он улыбнулся ей.
– Переезд в Нью-Йорк был полезен для меня, – признала Эмма.
– Несмотря на твое несогласие сначала, – сухо сказал Лоренцо.
– Хватит твердить об этом. – Эмма осторожно стала подбирать слова. – Я хочу поблагодарить тебя за эту возможность. Я застряла, проживая в доме Меган, и даже не подозревала об этом, пока не переехала.
Он кивнул, и Эмма знала, что у нее есть прекрасная возможность сейчас сказать ему, что она готова начать новый этап в своей жизни, найти настоящую работу. Но слов не было.
– Эмма? – подтолкнул он, видя, что она не все сказала.
– Я разговаривала с сестрой, – сказала она наконец. – Она не рада, что… я здесь.
– Я это знаю.
– Я имею в виду, она чувствует, что я становлюсь… – Она поколебалась, не желая говорить о своих чувствах по отношению к нему, – слишком дружелюбна к тебе.
– Определенное количество дружелюбия точно пойдет на пользу Аве, – хладнокровно проговорил Лоренцо.
Эмма видела, что он закрылся. Его глаза стали пустыми, а рот сжался в тонкую линию. Казалось, что даже температура в комнате упала.
– Я согласна, но моя сестра нет.
– И что же она хочет, чтобы ты сделала?
– Думаю, чтобы расстояние между нами было гораздо больше, нежели оно есть сейчас. Чтобы наши отношения стали более деловыми, если можно так выразиться.
– Ты тоже этого хочешь? – глухо спросил Лоренцо.
– Ты на самом деле думаешь так? – Эмма изо всех сил старалась не показывать боль в голосе.
– Главное, как мы относимся к Аве, а то, что мы чувствуем или не чувствуем по отношению друг к другу, это не имеет значения, – пожал он плечами.
– Да, конечно.
– Мне нужно поработать. Я искупаю Аву и уложу ее спать. А потом буду заниматься делами в кабинете.
Эмма кивнула, наблюдая, как он берет Аву на руки. Она чувствовала, что только что разрушила все, что они строили вместе. То, что было таким хрупким.
Этим вечером она больше не видела его. А утром он ушел сразу же, едва она появилась на кухне. Он полностью отдалился. Она знала, что сказала ему все это, потому что хотела, чтобы он опроверг это. Сказал, что рад их дружеским отношениям.
Но ее план не сработал. Потому что Лоренцо не чувствовал то, что чувствовала она. Совсем.
Взяв телефон, она позвонила Меган и сказала, что будет рада приехать на праздник к ней.
Тем же вечером, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, она сказала Лоренцо, что собирается навестить сестру. И что они уедут в среду, а вернутся в субботу. Она не стала спрашивать, согласен ли он.
Его глаза сузились, когда он посмотрел на нее.
– Четыре дня? Мне кажется, это уже чересчур.
– День благодарения важный праздник, – сказала она. – Для семьи, – подчеркнула Эмма, желая сделать ему больно. Но его лицо не выражало никаких эмоций.
– Понятно, – наконец сказал он. – Я не знал. Что ж, я думаю, вы можете поехать.
– Я не спрашивала твоего разрешения, – набросилась она на него.
– Тем не менее я его дал. Мы равны в опеке и уходе за Авой.
– Не законно…
Его глаза вспыхнули, и он оперся на стол, стараясь контролировать себя.
– Ты угрожаешь мне?
– Нет, конечно нет, – отступила она. – Я только напомнила, что у нас нет формального соглашения.
– Тогда мы его получим. Мы сможем обратиться к моему адвокату в понедельник.
– Я уже консультировалась с адвокатом, – возразила Эмма, не успев подумать.
– Неужели? Как… интересно.
Она искала на его лице хоть каких-то эмоций, хотя бы намека на то, что ему не все равно, что он переживает. Неужели Меган была права? Что, если он и правда ею манипулировал?
– Мы уезжаем завтра, – сказала она и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты.
День благодарения прошел ужасно. Эмма пыталась проникнуться духом праздника, но она чувствовала себя разбитой, казалось, ей с трудом удается переставлять ноги. Меган, конечно, это заметила.
– Ты действительно неравнодушна к нему, – сказала она, когда они остались одни и, свернувшись клубочком на разных сторонах дивана, наслаждались бокалом вина.
– Это не имеет значения, – вяло ответила Эмма.
– Почему?
– Потому что я сказала ему то, что ты сказала мне. Раньше мы проводили вместе вечера. – Она проглотила комок в горле. – А теперь он едва замечает меня.
– Это интересно.
Эмма подняла глаза от бокала: