– Ну как ты? – спросил пилот, но Сторм не ответил. Ему еще требовалось время.

– А мне, представь себе, снился сон, – поделился пилот. – Какие-то леса, горы, которых я прежде никогда не видел. Как ты думаешь, к чему это?

– Где мы? – спросил агент и с трудом сел на раскладной скамье. Его подташнивало.

– Нейтральная территория.

– А поточнее?

– Тебе это ни о чем не скажет. Просто цифры, широта, долгота, операционный вектор.

– Тогда скажи нормальным даблом.

– Через шесть часов сможем наблюдать каких-нибудь аборигенов на их телегах.

– Так уж и телегах?

– Да, на телегах. Я их всегда уделываю, как котят. То перед носом проскачу, то пройду между пушечными снарядами. У них баллистическое оружие, ты в курсе?

– В курсе. Только раскаленная болванка проделает в борту глейдера здоровенную дыру, каким бы он ни был высокотехнологичным, – «кольнул» пилота Сторм. Чувствовал он себя скверно.

– Это зависит от водилы, приятель, – не согласился пилот. – И потом – у глейдера есть режим скрытого перемещения и полевая защита.

– Ага, одноразовая.

– Нет, держит три атаки.

– То есть трехразовая?

– Ее хватает с избытком, потому что больше одного случайного попадания не бывает. Теория вероятности.

– Дай какой-нибудь стимулятор, а то я ни рук ни ног толком не чувствую, – через силу попросил Сторм. Разговаривать ему совсем не хотелось.

Пилот достал из стенной ниши пластиковый баллончик и бросил агенту, но тот его не поймал, и, ударившись о скамейку, баллон закатился в угол.

– Ой, извини! Я забыл, что ты не в контейнере находился в отличие от меня. Я-то чувствую себя в полном порядке. Извини!

Агент молча поднял с пола баллончик, вскрыл упаковку и залпом выпил жгучую жидкость. Потом закрыл глаза и с минуту сидел, стараясь не дышать, по опыту зная, что за минуту без дыхания препарат быстрее впитается в ткани. Если же вдыхать, чтобы охладить жжение на языке, мучение растянется минут на десять.

– Ну ты силен! – похвалил пилот, когда агент открыл глаза и сделал первый вдох. Мышцы стали приятно тяжелеть, наливаться силой. Сторм начал приходить в нормальное состояние.

– Ух! – выдохнул он, когда процесс восстановления был закончен. – Теперь бы я чего-нибудь съел.

– Выбор небольшой – есть гранулы и таблетки-концентраты, – сообщил пилот, делая поправки на навигаторской панели.

– Давай гранулы, – решил Сторм. – От концентратов у меня во рту кисло.

– Тогда тебе понравится там, куда тебя закинут. Бетапитеки кушают почти что натуральную пищу.

– Там нет никаких бетапитеков. Там какие-то другие. Но натуральную еду я никогда не пробовал, – признался Сторм, протягивая руку, чтобы пилот отсыпал ему разноцветных гранул.

– Я думал, вас, комитетчиков, ко всему готовят.

– Это оперативников готовят, а мы просто аудиторы. Нам вся эта байда с суперадаптацией ни к чему.

– Ну как же? А если придется рядом с бетапитеком питаться, а ты не сможешь какого-нибудь жука сожрать? Спалишься!..

– Я аборигенное население вижу только издалека. Вся работа проходит в нашей общине, – пояснил Сторм, чтобы только пилот отстал от него.

На самом деле он знал и умел куда больше аудитора, но болтливому пилоту знать об этом было не обязательно.

А тому было скучно, он неделями торчал в кабине глейдера, однако агент уже решил, что обязательно направит начальству рапорт на болтуна. Он не был против бесед на отвлеченные темы, однако производственные проблемы ни с кем, кроме непосредственного начальства, обсуждать не собирался.

Глава 30

Сторм пересел поближе к пилоту, чтобы видеть панель управления. Не то чтобы он разбирался в бесконечном количестве сменяющихся показаний, просто заняться ему было совершенно нечем.

Легче проходили рейсы, во время которых приходилось подтягивать какие-то из дисциплин, считывать много бинарной информации – время тогда летело быстрее. Однако сейчас конкретных вводных ему не дали, а просто так запоминать множество сведений, которые, возможно, не пригодятся, агенту не хотелось.

– Я слышал, что бетапитеки… – снова начал пилот.

– Друзы. Скорее всего это друзы, – поправил его Сторм.

– Ну, хотя бы и друзы. Для меня они все «бета». Так вот они практикуют чтение пустых текстовых массивов.

«Он что, мысли мои подслушивал?» – удивленно подумал Сторм.

– И что? – спросил он.

– Ничего. Ты бы мог просто так засадить терратомбы информации?

– По приказу – смог бы.

– Нет, – замотал головой пилот. – Не по приказу, а сам по себе! Вот скучно тебе, нечем заняться, ты достаешь информационный пакет и начинаешь его зачитывать.

– А что за пакет?

– Динамические пакеты, как промышленные или военно-учебные. Там у них есть активные персоны, им ставятся определенные обстоятельства, и эти персоны в этих обстоятельствах как-то там действуют. Ну как в реальном мире.

– Это игра, что ли?

– Нет, в игре обстоятельства могут меняться, а там вроде как стабильные во времени процессы.

– Интересно. И что, они эту статику зачем-то запоминают?

– Ну, видимо, – пожал плечами пилот.

– А откуда ты это знаешь?

– Приятель один рассказывал, он в экспедиционной разведке долго служил и в одном месте в колонии работал почти что агентом. Там бетапитеки или друзы живут, и он среди них косил под инспектора по физическим нагрузкам.

– Это как?

– Местные богатенькие бетапитеки платили ему за то, чтобы он помогал им наращивать мышечную массу, представляешь?

Оба засмеялись. Сторм прекрасно знал, что аборигены по сравнению со суперколверами выглядели как изможденные уродцы и у них существовал целый культ наращивания мышц. Один профессор из университета в Бромвее даже утверждал, что у низших рас существует подсознательная тяга выглядеть как высшие расы, вот они и наращивают мышечную массу, чтобы выглядеть как суперколверы.

Все это Сторм знал, однако сама мысль о том, что кому-то требовалось наращивать мышечную массу, выглядела нелепо.

– И вот он мне подробно рассказывал про эти забабахи бетапитеков. Они еще эти информационные пакеты забавно так называют – «литерария худож». Как-то так. У них же дабла какой-то смазанный, а может, и не дабла вовсе, а простейший линейный язык.

– Забавно. Это как если бы снять видеофайл, а потом его в текстур перевести, правильно?

– Не совсем. В реальном мире мы не знаем, что произойдет в следующий момент – какие-то мелочи все равно будут другими, как бы мы ни планировали, а вот ихняя «литерария худож» подает все в законченном виде. Как будто все уже случилось.