* * *
И вот Валентин Бондаренко, здоровый и улыбающийся, стоял перед Юрием и тряс его руку. И никто в целом мире не подозревал, что чувствовал сейчас старший лейтенант Гагарин. Ведь это он перед началом эксперимента в сурдобарокамере отобрал у Валентина ту злосчастную электроплитку, да еще и устроил разнос лаборантам экспериментального комплекса за злостное нарушение правил пожарной безопасности при проведении эксперимента. «На орбите некогда будет борщи варить!» – категорично заявил Гагарин. И пообещал даже подать рапорт Каманину по факту нарушения. Молодые девчонки из лаборатории тогда очень на него обиделись.
Но зато теперь молодая жена Анечка обнимет своего Валентина, а сын Саша сможет гордиться живым отцом, а не памятью о нем.
«Валя был очень добродушным, веселым парнем, – вспоминал космонавт Павел Попович, – сам любил пошутить и никогда не обижался, когда подшучивали над ним. Он отлично пел, голос и слух – выше всяких похвал. Мы называли его «Звоночек». Каждое утро, а он жил на самом верхнем этаже дома, Валентин сбегал по лестнице и стучал во все квартиры: «На зарядку, на зарядку!»… Отлично играл в футбол…»
Валентин Бондаренко никогда не обижался на дружеские шутки. А когда «попадался», то смеялся вместе со всеми. Если у человека есть чувство юмора и относительно себя – это, как правило, добрый человек.
Но смелости и решимости ему было не занимать. Сослуживцы Валентина часто вспоминали такой случай. Однажды на подоконник из квартиры на пятом этаже вылез мальчишка и в страхе застыл. А внизу уже собралась толпа. Стали уговаривать мальчонку вернуться внутрь, но тот боялся даже пошевелиться. Бондаренко же отреагировал мгновенно: поднялся по водосточной трубе на пятый этаж и снял ребенка с подоконника. «Я всегда восторгался его самоотверженностью и решительностью. Меня и теперь трясет, когда вспоминаю, как Валентин поднимался по водосточной трубе. А ведь каждую секунду он мог свалиться вместе с трубой, – рассказывал летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. – Но тогда все окончилось благополучно. Внизу Валентина встретили как героя, а он, улыбаясь, отмахнулся: «Бывает и куда сложнее».
* * *
Каждый из Отряда космонавтов был лучшим из лучших – настоящим советским человеком. И жизнь каждого из них имела огромную ценность для всего СССР. Это были пассионарии, готовые идти на смертельный риск и вести за собой остальных. Общество потребления, как помнил Савин из века XXI, старалось уничтожить именно таких людей. Но именно они и поднялись на Донбассе против бандеровских фашистов. А здесь, в иных пространственно-временных реалиях, именно такие люди стали первопроходцами Космической эры.
Юрий смог перевести дух – первое серьезное испытание не только барокамерой, но и судьбой прошло успешно. Реальность не затрещала по швам от крохотного, но важного изменения. Хотя что значит одна человеческая жизнь в масштабе Вселенной? Одновременно – и ничтожно мало, и критически много.
Вспомнилось прочитанное еще в школе стихотворение Сергея Орлова «Его зарыли в шар земной».
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля –
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей…
Сколько легло их в шар земной, безвестных героев – и в будущем, и в настоящем, чтобы первые космонавты сейчас проводили свои тренировки перед первым полетом человека в Неведомое?.. Жизнь каждого человека исключительно важна, и за нее нужно бороться с неумолимой Судьбой. И побеждать.
Остроносая громада «Семерки» – так называли ракету-носитель «Р-7» конструкторы – будто бы запуталась в ажурном плетении стальных ферм-опор и обслуживающих мачт. Стальные объятия будто бы удерживали ее на земной тверди, но очень скоро на столбе ревущего огня, который укротили советские инженеры, ученые, конструкторы, ракета уйдет в ранее неведомое человеку космическое пространство. И звезды станут для нас еще ближе.
Человек в оранжевом скафандре и белом шлеме с красной надписью «СССР» на мгновение задержался на верхней площадке фермы обслуживания и приветственно вскинул руки, сцепив их над головой. Именно ему суждено было стать первым посланником всего человечества в ледяной бескрайней пустоте космоса.
За спиной он оставлял все сомнения и невзгоды, трудный путь длиною почти год, и еще более долгую и нелегкую жизненную дорогу. Детство, в котором пришлось рано повзрослеть. Непростой выбор перспектив между карьерой инженера-литейщика и манящим притяжением неба. Готовясь стремительно взмыть к звездам над всей нашей планетой, он оставлял здесь свою новорожденную дочь Галочку. Оставлял ее на руках нежной и любящей матери – своей жены Валентины.
– Юрий Алексеевич, занимайте катапультное кресло, устраивайтесь в герметичной кабине. – Техники расчета пускового комплекса помогли первому космонавту планеты забраться в корабль.
Савин защелкнул карабины привязных ремней катапультного кресла, подвигал плечами под широкими лямками, устраиваясь поудобнее. «Словно в кабине реактивного истребителя – все привычно после тренировок и «холодного тренажа» без счета», – подумалось вдруг ему. Техники помогли космонавту подключить и проверить систему жизнеобеспечения, подсоединили штекеры радиосвязного оборудования и комплекса телеметрии.
Но все же Юрий Савин знал то, чего не мог знать Гагарин. Например, о том, что вскоре обнаружится неполадка датчика контроля герметичности люка, через который космонавт садился в корабль. Датчик будет показывать, что крышка закрыта неплотно. Ведущий конструктор корабля «Восток» Олег Генрихович Ивановский, торопясь успеть за полчаса до объявленного старта, отвернет три десятка гаек и герметичных замков, запирающих люк. И это – на уже заправленной и готовой к старту ракете!
Поэтому, прежде чем над головой закрылась створка люка, Юрий негромко сказал технику:
– Проверьте датчик прижима крышки!
Техник удивленно посмотрел на космонавта, но послушался и поправил электрический контакт прижима крышки.
А ведь на этом сюрпризы не заканчивались. Ну да ладно – прорвемся!
* * *
В наушниках гермошлема скафандра сквозь шорох и потрескивания появился голос Королева:
– Объявлена десятиминутная готовность.
– Вас понял – объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов, – привычно ответил Юрий. Тревоги не было, просто – «адреналиновый мандраж», как перед обычным полетом на истребителе или парашютным прыжком. Он глянул на бортовые часы на приборной панели над головой: время – 08.30.