– Я непременно перевезу все это, но дело не требует срочности. – Макс оглядел пол библиотеки с разложенными на нем папками и стопками бумаг.
Тетушка определенно не любила расставаться с вещами, кроме того, хранила бесценную информацию о семье. Ее архива было бы достаточно, чтобы написать историю клана Лавдеев в нескольких томах. Однако он до сих пор не нашел ничего, что бы подтверждало, что она является владельцем части компании.
Элли сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, и пролистывала очередную папку, содержащую документы по управлению делами в деревне и благотворительного фонда.
– Смотрите, конверт с документами адресован вам, я его не открывала. – Она передала ему большой конверт с напечатанным на нем именем Макса Лавдея.
– Спасибо.
Возможно, это именно то, что он ищет. Сердце неожиданно забилось сильнее, когда он случайно прикоснулся к ее руке. Захотелось сжать ее и задержать в своей ладони. Пока они работали, волосы постоянно падали ей на лицо, и в них играли солнечные блики. Некоторые пряди были цвета шоколада, другие отливали бронзой. Макс был уверен, что это натуральный цвет, сложно представить, чтобы Элли часами сидела в кресле парикмахера. Его мать проделывала эту процедуру регулярно раз в месяц, и плата за это составляла почти сумму месячной аренды квартиры. Неудивительно, что она требует от отца столь значительных выплат при разводе.
– Что это? Карта, указывающая место, где спрятаны сокровища Лавдеев?
– Будем надеяться, что нет. – Если это то, что он думает, это гораздо ценнее любых сокровищ. – Посмотрим. – Он достал один-единственный листок бумаги.
– Ничего ценного? Может, мне стоит убрать часть папок? Не думаю, что вам удастся разобрать все в доме за две недели.
Макс не слышал, что она говорит. Все его внимание было приковано к листку.
– Прочитайте. Что здесь написано?
Она посмотрела на него с удивлением, помедлила, однако взяла лист. Макс прислонился к стене. В висках застучало так громко, что он едва разбирал слова, произносимые Элли.
– Здесь написано, что Демельза остается пассивным партнером даже после ухода из «Ди-эл медиа» и оставляет вам свои двадцать пять процентов акций компании. Отлично.
Да! Отлично! Он быстро произвел в уме несложные подсчеты.
– Даже лучше, чем отлично! – Макс поднялся и сжал руку, в которой она держала бумагу. – Значит, мой дед владел лишь семьюдесятью пятью процентами компании, а у отца нет необходимых двух третей, он не владеет контрольным пакетом. Мы равные партеры. Понимаете, что это означает, Элли Скотт? Я могу выступить против него и победить. Спасибо, моя дорогая тетушка Демельза!
– Правда? – Она подняла на него глаза, улыбнулась и покраснела.
Макс тяжело дышал. Как она это делает? Почему ее улыбка удивительным образом меняет лицо, превращает обычные черты в самые красивые?
И почему она так редко улыбается?
Макс сжал руку в кулак. Сейчас больше всего хотелось прикоснуться к этим волосам, провести кончиком пальца по румяной щеке и соблазнительной нижней губке. Однако он чувствовал, что Элли это не понравится. От нее вполне отчетливо исходит предостережение: «Не приближаться». Случайные люди, разумеется, близко не допускались. Она сама должна дать ему знак, а он чувствовал, что такие предложения она делала нечасто, если вообще когда-то делала.
Что ж, это к лучшему. Такие девушки, как Элли, не согласятся на его правила игры, им требуются ухаживания, признания в любви и защита. Все, что ему совершенно не интересно.
Элли отошла назад, оставив его наедине с ценным документом.
– У вас с отцом разногласия?
Можно сказать и так. Макс отошел к окну и опять залюбовался восхитительным пейзажем.
– Мой дед обладал даром предвидения. Он первым адаптировался к новым условиям, смог избежать проблем в бизнесе, связанных с распространением Интернета, успешно миновал все финансовые кризисы. Отец всегда находился в его тени, но после смерти деда неожиданно решил, видимо, оставить след в деятельности компании. Он уверен, что во все новое стоит вкладывать деньги, и готов основать под маркой фирмы и агентство по найму, и сайт знакомств.
Элли подошла так близко к нему, что казалось, вот-вот дотронется.
– Многие так делают.
– При стабильно высоких тиражах можно рассматривать их в качестве побочного источника дохода, согласен. – Он взъерошил волосы. – Но при этом отец ничего не вкладывает в новости и рецензии, уволил нескольких самых опытных журналистов и позволил занять их место публикациям блогеров и отзывам. Я приехал сюда для того, чтобы вырвать у него контроль над компанией. Это, – он помахал бумагой, – означает, что либо мы находим компромисс, либо каждое решение будет обсуждать совет директоров. Тоже ничего хорошего, но намного лучше того, что происходит сейчас.
– Получается, ваш дед и его сестра опять в деле?
Макс заморгал и с интересом посмотрел на Элли. А она права.
– Дело не только в бизнесе. Отец и в личной жизни натворил немало глупостей. Он разводится с мамой и уходит к моей бывшей личной секретарше. Перед отъездом объявил, что требует развода. Как пошло.
О том, что любовница отца беременна, он сказать не смог.
– Мама в состоянии шока, отец не собирается признавать вину, а страдает дело. Мне предстоит много работать.
– Макс, они взрослые люди. Разве их семейная жизнь – это не их личное дело? Ваше вмешательство не принесет пользы, поверьте. – Она произнесла последнюю фразу с горечью.
Макс неожиданно рассмеялся:
– О да. Их брак – это их проблема. Я больше не собираюсь вмешиваться. Ни за что. Но мне надо заниматься компанией. Мама жаждет крови и требует половину. Представляете? Все эти судебные разбирательства только навредят.
– А что будет, если вы просто оградитесь от всего? Ведь им придется все решать самим, верно?
– Еще существует репутация, Элли. Моя репутация. Я начал работать в дистрибьюторском центре, когда мне было пятнадцать, в шестнадцать делал копии, в восемнадцать писал пресс-релизы. Потом учился в Йельском университете и работал во время каникул. Получив диплом, пошел прямиком в отдел новых технологий. Это все, что я умею, чем занимался всю сознательную жизнь, и никому не позволю отобрать у меня любимое дело.
– А я всегда мечтала работать в издательском доме. – Элли вздохнула. – Но университет так и не окончила.
– Почему? – Максу было приятно сменить тему разговора, наконец отвлечься от давно тяготивших проблем.
– После смерти папы мама долго не могла прийти в себя. Я не могла ее оставить. Потом она вышла замуж, а я, – она с трудом сглотнула, – встретила человека, с которым обручилась.
– Вы были обручены? – Макс вытаращил глаза и повернулся к ней. Она была бледной, как бумага, даже губы стали белыми.