Спасители принцессы пока не появлялись. Дариану было тоскливо. «Уж лучше б за море полетел, — подумал он как-то вечером, — за компанию. Нет, я уже взрослый, останусь один дома, с голода не помру. Ну вот, завел себе принцессу. Умираю в итоге от скуки».
— Господин, — негромко окликнула Азиль.
— Что тебе?
— Не желаете отужинать? Я готовила для госпожи, но вышло слишком много…
— Спасибо, доедать не буду, — буркнул он.
— Я не объедки вам предлагаю, господин! — вспыхнула Азиль. — Впрочем, воля ваша… Руки, добрые помощники, выбросьте это в пропасть!
— Подожди ты! — опешил Дариан. — Руки, погодите… Ты сама-то поела?
— Да, — коротко ответила она.
— Ой, врешь… — прищурился он. — А ну-ка, присядь. И попробуй то, что мне приготовила… Подайте прибор, Руки!
Девушка спокойно села к столу, взяла вилку и нацелилась на аппетитный кусочек рагу. До рта она его донести не успела: Дариан резким ударом вышиб вилку у нее из руки.
— Ты с ума сошла? — потрясенно спросил он, глядя в непроницаемые черные глаза. — Я что, по-твоему, запаха этого яда не различу даже за чесночным духом?
— Я должна была попытаться, — по-прежнему спокойно произнесла она.
— Убить меня?
— Да, господин.
— Даже ценой собственной жизни? Этого кусочка тебе бы хватило!
— Да, господин.
— Но зачем? Чтобы спасти хозяйку?
— Да, господин.
— Великое мироздание, ты другие слова знаешь?! — возопил Дариан, начиная понимать прадедушку Бриана. Того, правда, пленница убить не пыталась, скорее, наоборот.
— Да, господин.
— Ты издеваешься, — уверенно сказал он. — Еще раз скажешь «да, господин», и я тебя запру в подземелье.
— Воля ваша, господин.
Дариан не нашелся с ответом, шумно выдохнул и прошелся взад-вперед.
— Я же сказал, что не собираюсь убивать вас, мучить или… гм… подвергать насилию, — сказал он. — Ну… как тебе объяснить? Обычай, понимаешь? Я похитил Лилиану, я жду ее рыцаря… Скорее всего и битвы не будет, потому что человек против дракона… Сама понимаешь, ты меня видела. Зачем же? Ну зачем? Или вернее спросить — почему?
Азиль молчала.
— Тебе приказала Лилиана? — напрямик спросил Дариан. — Где ты взяла яд, не спрашиваю, меня еще предки остерегали, мол, принцессы не настолько беззащитны, как кажутся! Но все же…
— Сокровища, — не выдержала она. Сейчас, на фоне заходящего солнца, заглянувшего в окно гостиной, Дариан был… прекрасен.
— Ах вот оно что…
Он все понял верно, это видно было по его лицу.
— Забирайте, сколько сможете унести, и идите восвояси, — сказал он, упав в кресло. — Я так и знал, что добром это не кончится. Уходи. Скажи своей принцессе, что она свободна. И ты тоже.
— А обычай? — зачем-то спросила Азиль, хотя ей полагалось прыгать от радости.
— Пусть провалится этот обычай. В нашем семействе их давно послали… далеко, — выговорил он. — Это я, дурак молодой, решил, как в старину… Не учел только, что нравы-то изменились! Ну иди, что ты стоишь? Обрадуй хозяйку… Утром я вас отнесу в поселок, там сами столкуетесь. Азиль, ты что?..
Это были злые, горячие слезы, а говорить она не могла — горло свело судорогой.
— Ну ты что? — беспомощно спросил Дариан, обняв девушку и гладя по голове — как еще их успокаивать, он понятия не имел. — Не плачь, ради всего сущего, прошу тебя! Хотя ладно, плачь, от меня не убудет, а ты потом успокоишься, так мать говорит… Что ты там говоришь?
— Н-ничего не скажу здесь… — произнесла Азиль сквозь рыдания.
— Понял. У стен есть уши. Идем-ка… — Дариан легко поднял ее одной рукой и направился к воротам. — Поберегись!..
На пляже, который устроил еще прадед, он снова сделался человеком и повернулся к Азиль.
Ветер высушил ее слезы и растрепал длинные черные волосы, Азиль привычным жестом скрутила их жгутом.
— Я солгала, — сказала она.
— Я понял, — ответил он, — но в чем именно? Ты действительно камеристка принцессы, я узнавал. Отчего ты так расстроилась? Я ничего не…
— Вы сказали — «моя хозяйка», — Азиль закусила губу. — Это правда. Я… я не знаю, как объяснить!
— Иди сюда, — сказал Дариан, усевшись на камень. — Нет, на колено мне садись, не то застудишься, не июль месяц. И помни, что я хозяин своему слову.
— Сам дал, сам обратно взял?
— Нет, — серьезно ответил он. — Я обещал, что не обижу тебя. Не бойся.
От Дариана веяло летним теплом, и Азиль не стала противиться, когда он осторожно привлек ее к себе: с моря задувал холодный ветер, а она была в легком платье.
— Принцесса написала, что ты — баронесса Азиль — ее камеристка, любимая, доверенная, — произнес он. — Она солгала или о чем-то умолчала?
— Она моя хозяйка, — помолчав, ответила девушка. — Я баронесса. Мне дали этот титул, потому что находиться при королевской особе безродной непристойно.
— Да-да, прабабушке моей об этом скажи, — пробормотал Дариан.
— Я не знаю, что было во времена вашей прабабушки, но теперь… — Азиль вздернула подбородок, но губы у нее все равно дрожали. — Меня подарили ее высочеству.
— То есть как? — опешил он.
— Просто. Подарили.
— Я ничего не понимаю!
— Что тут понимать, господин? Ваш король заключил мир с нашим вождем, а во избежание сомнений вождь подарил меня, свою племянницу, принцессе. Мне было тогда десять лет…
Дариан лишился дара речи. О таком при прабабушке упоминать точно не стоило. С нее бы сталось выжечь становище или лагерь, что там у этого вождя, дотла, чтоб неповадно было.
— Меня обучили манерам, грамоте, дали скромный титул и обязали прислуживать ее высочеству, — выговорила Азиль. — Я не против, это не слишком тяжелый труд, всяко легче, чем скотину обихаживать, да и пальцами давно уже никто не показывает, но…
— Тише-тише-тише… — Дариан прижал ее к себе. — Я понимаю. А домой ты вернуться никак не можешь?
— Нет. Для рода я умерла. У меня тогда было уже семь сестер и девять кузин, так что, — она усмехнулась сквозь слезы, — ни отец, ни дядя ничего не теряли. А женщины у нас нужны, чтобы работать, следить за домом, рожать детей и присматривать за стариками. Здесь, если меня вдруг выдадут замуж, меня хотя бы не заставят пасти овец…
— Ясно… — Он погладил ее по спине. — Ну хватит плакать, домой лететь пора, принцесса там одна сидит!
— Пусть… Пусть знает, каково это — быть одной, — тихо сказала Азиль.
Солнце садилось в море, бросая блики на скалы.