– Ее здесь нет, – сказал Адам.
– Ладно. Тогда ты передай ей, что я заезжал. – Трипп повернулся и посмотрел в глаза Адаму. Напряжение как будто сгустилось. – Все в порядке?
– Да, – сказал Адам. – Я в порядке.
– Давай как-нибудь выпьем пивка.
– С удовольствием.
Трипп открыл дверцу машины:
– Адам?
– А?
– Скажу по правде, вид у тебя немного расстроенный.
– Трипп?
– Что?
– И я врать не буду. У тебя тоже.
Трипп попытался отделаться усмешкой:
– Это правда пустяковое дело.
– Ага, ты уже говорил. Не обижайся, но я тебе не верю.
– Дело касается лакросса. Это правда. И я надеюсь, что все обойдется, но сказать тебе больше сейчас не могу.
– Почему?
– Требования конфиденциальности.
– Ты серьезно?
Серьезно. Адам видел, что Триппа тут с места не сдвинешь, но тогда опять возникает вопрос: если Трипп говорит правду, то может ли этот чертов оргкомитет лиги лакросса иметь какое-то отношение к исчезновению Коринн?
Трипп Эванс забрался в машину:
– Попроси Коринн, чтобы она позвонила мне, когда сможет. Спокойной ночи, Адам.
Адам ожидал, что мэр Гашеровски будет выглядеть как толстый кот-политик, только что хапнувший взятку, – мягкотелый, краснолицый, с заученной улыбкой; может быть, с перстнем на мизинце, – и в данном случае он не был разочарован. Адам подивился: всегда ли Гашеровски напоминал коррупционера с агитплаката, или за годы «службы» произошло изменение его ДНК?
Прокуратура Соединенных Штатов предъявляла обвинения троим из четырех последних мэров Кассельтона. При двоих Рик Гашеровски работал в администрации, а при третьем был членом городского совета. Адам не стал бы строго судить о человеке по его внешности или даже по прошлому, но когда речь заходила о коррупции в малых городах Нью-Джерси, то где был дым, там обычно пылал и огонь – яркий, как сверхновая звезда.
Немногочисленные участники заседания городского совета как раз начали расходиться, когда приехал Адам. Средний возраст собравшихся, казалось, близился к середине девятого десятка. Возможно, все объяснялось тем, что это конкретное заседание было организовано в широко разрекламированном новом люксовом поселке Пайнклифф – Сосновый Утес; обозначение «люксовый поселок», без сомнения, являлось эвфемизмом для слов «богадельня» и/или «дом престарелых».
Мэр Гашеровски подошел к Адаму с улыбкой Гая Смайли [7] – совершенная смесь ведущего игрового телешоу и Маппета.
– Замечательно, что вы пришли, Адам! – Мэр с большим энтузиазмом, но без всякого чувства потряс руку гостя, едва заметно притянув его к себе. Политики верят, что в такой позиции реципиент рукопожатия ощущает себя слегка приниженным или обязанным. – Могу я называть вас Адам?
– Конечно, господин мэр.
– О, к чему это. Зовите меня Гаш. [8]
Гаш? О, Адам не считал это приемлемым.
Мэр развел руками:
– Что вы думаете об этом месте? Красиво, правда?
Адаму оно представлялось похожим на конференц-зал в отеле «Кортъярд Марриотт», о котором только и скажешь – опрятно, стандартно, безлико, ничего больше. Пришлось ответить каким-то неопределенно-уклончивым кивком.
– Идемте со мной, Адам. Я устрою вам маленькую экскурсию. – Мэр двинулся по коридору с зелеными, как лес, стенами. – Великолепно, не правда ли? Здесь все на уровне искусства.
– Что это значит? – спросил Адам.
– А?
– На уровне искусства. Как это – на уровне искусства?
Мэр почесал подбородок, выражая этим глубокое раздумье.
– Ну, во-первых, тут есть телевизоры с плоскими экранами.
– Как почти в каждом американском доме.
– Тут есть доступ в Интернет.
– Опять же как почти в каждом доме, не говоря уже о кафе, библиотеке и «Макдоналдсе», тоже в Америке.
Гаш – Адам начинал теплее относиться к этому прозвищу – снял вопрос с повестки, вновь засветившись улыбкой.
– Позвольте, я покажу вам наше самое роскошное помещение.
Он отпер и распахнул дверь – вероятно, ум Адама настроился на тему телевизионных игр – широким жестом участника шоу «Цена удачи».
– Ну, как?
Адам вошел.
– Что скажете? – спросил Гаш.
– Похоже на «Кортъярд Марриотт».
Улыбка Гаша задрожала.
– Все совершенно новое и на уровне… – Он осекся. – Современное.
– Это не важно, – сказал Адам. – Честно, пусть это выглядит хоть как «Ритц – Карлтон». Мой клиент не хочет переезжать.
Гаш кивнул с выражением глубокого сожаления:
– Я понимаю. Еще как понимаю. Мы все хотим хранить воспоминания. Дело ведь в этом? Но иногда они тянут нас назад. Принуждают жить в прошлом вместо настоящего.
Адам молча смотрел на мэра.
– А иногда, будучи членами общества, мы должны задумываться не только о себе. Вы были в доме у Рински?
– Был.
– Это же свалка, – сказал Гаш. – О, я не в буквальном смысле. Я сам вырос в этом районе и говорю как человек, который сумел подняться наверх, выйдя с этих самых улиц.
Адам ждал аналогии с волосами, за которые сам себя вытягиваешь из топи, и был несколько разочарован, когда ее не последовало.
– У нас есть шанс добиться подлинного прогресса, Адам. Мы можем избавить город от этого рассадника преступности и принести солнечный свет в тот район, где он особенно необходим. Я говорю о новом домостроении. О настоящем общественном центре. Рестораны. Качественный шопинг. Реальные рабочие места.
– Я видел планы, – сказал Адам.
– Прогрессивно. Вы согласны?
– Меня это не интересует.
– О?
– Я представляю Рински. Меня интересует он. Меня не волнуют размеры прибыли «Олд неви» или «Хоум депот».
– Это несправедливо, Адам. Мы оба знаем, что общество получит более качественное обслуживание, если этот проект будет реализован.
– Мы оба этого не знаем, – возразил Адам. – Но в любом случае я представляю интересы не общества, а Рински.