– Обманывая ее, ты причиняешь ей боль. Разве нет?
Ларри открыл рот, закрыл его, попробовал снова:
– Но… Она ведь не мертва. Это нельзя сравнивать.
– Очень даже можно. Ты причиняешь боль любимому человеку, и при этом тебя волнуют какие-то посторонние люди, которых больше нет и которые не причинят тебе вреда.
– Ты говоришь об убийстве, Джон.
– Ни о чем я не говорю, Ларри. Это твои слова. Я слышал, что мать Кимберли погибла от рук грабителей. Это хорошо, ведь если кто-то прикончил ее намеренно – скажем, один из твоих людей, – то этот человек может легко нарушить сделку и заявить, что его просто наняли. Ты следишь за моей мыслью?
Ларри ничего не ответил.
– Ты где-нибудь еще напакостил, Ларри, чтобы мне пришлось подчищать?
– Нет, – тихо ответил тот. – Нигде.
– Хорошо. Первичное размещение акций должно состояться во что бы то ни стало. Тебе это ясно?
Тот кивнул.
– Тогда хватит бухать, Ларри. Соберись.
Если учесть, что у дверей стояли два копа, Томас и Райан удивили Адама. Они не препирались и не мешкали, быстро похватали вещи и приготовились к выходу, а затем демонстративно обняли и поцеловали отца на прощание. Когда Лен Гилман с улыбкой похлопал Райана по плечу и заявил, что их отец всего-навсего кое в чем помогает, у Адама чуть глаза из орбит не вылезли. Он ободрил сыновей, велев не тревожиться, и пообещал связаться с ними, как только что-нибудь прояснится.
Томас и Райан ушли, и Адам проследовал к полицейской машине. Что подумают соседи? – прикидывал он. А впрочем, ему плевать. Похлопав Лена Гилмана по плечу, он сказал:
– Если речь снова пойдет об этих дурацких деньгах лиги лакросса…
– Нет, не пойдет, – сурово отрезал Лен, будто шваркнул дверью.
По дороге они не разговаривали. Адам сидел сзади, Лен Гилман – на пассажирском сиденье, а машину вел другой полицейский, молодой парень, который не представился. Адам решил, что они едут в седарфилдский отдел полиции на Годвин-роуд, но, когда машина вырулила на хайвей, стало ясно: их путь лежит в Ньюарк. Дальше они свернули на соединяющее штаты 280-е шоссе и через некоторое время подкатили к окружному офису шерифа на улице Вест Маркет.
Машина остановилась. Лен Гилман вышел. Адам потянулся было к дверной ручке, но в полицейских автомобилях на задних сиденьях таковых нет. Он подождал, пока Лен откроет для него дверцу, и выбрался наружу. Машина уехала.
– С каких это пор ты работаешь на округ? – поинтересовался Адам.
– Они попросили помочь.
– Что происходит, Лен?
– Нужно задать несколько вопросов, Адам. Больше я тебе ничего не могу сказать.
Лен пропустил его в дверь и повел по коридору. Они вошли в комнату для допросов.
– Садись.
– Лен?
– Что?
– Раньше в таких ситуациях я был по другую сторону, так что сделай одолжение: не заставляй меня ждать слишком долго, ладно? А то я не расположусь к сотрудничеству.
– Верно подмечено, – сказал Лен, закрывая за собой дверь.
Он выслушал, но не услышал. Просидев в одиночестве целый час, Адам встал и стукнул кулаком в дверь. Открыл Лен Гилман. Адам развел руками и сказал:
– Да неужели?
– Мы с тобой не играем, – начал оправдываться Лен, – просто кое-кого ждем.
– Кого?
– Дай нам пятнадцать минут.
– Отлично, только дайте отлить.
– Не вопрос. Я провожу…
– Нет, Лен, я здесь нахожусь добровольно. Я пойду в уборную сам, как большой мальчик.
Адам покончил с делом, вернулся, сел на стул и занялся смартфоном. Проверил эсэмэски. Энди Гриббель подчистил его утреннее расписание. Адам взглянул на адрес Габриэлы Данбар: она жила в самом центре Феар Лауна.
Приведет ли она его к незнакомцу?
Наконец дверь допросной открылась. Первым вошел Лен Гилман, следом за ним – женщина лет пятидесяти с небольшим, как предположил Адам. На ней был брючный костюм характерного казенно-зеленого цвета. Воротник рубашки слишком длинный и острый. Волосы, что называется, вымыл и пошел – взлохмаченный маллет, напомнивший Адаму хоккеистов семидесятых годов.
* * *
– Простите, что заставила вас ждать, – сказала женщина с легким акцентом уроженки, может быть, Среднего Запада, но всяко не Нью-Джерси.
У нее было скуластое лицо из тех, что вызывают в памяти пастушек и сельскую кадриль.
– Меня зовут Джоанна Гриффин.
Она протянула крупную руку. Адам пожал ее.
– Прошу садиться.
Они уселись напротив друг друга. Лен Гилман пристроился в дальнем углу, стараясь, как все, кому лучше выйти, не привлекать к себе внимания.
– Спасибо, что пришли, – сказала Джоанна Гриффин.
– Кто вы? – спросил Адам.
– Простите?
– Полагаю, у вас есть звание или…
– Я шеф полиции, – пояснила она. – Потом, немного подумав, добавила: – Бичвуда.
– Я не знаю, где это – Бичвуд.
– В Огайо, близ Кливленда.
Этого Адам не ожидал. Он сидел и ждал продолжения.
Джоанна Гриффин положила на стол портфель, щелкнула замками, запустила руку внутрь и, достав фотографию, спросила:
– Вам знакома эта женщина?
Она скользящим движением послала снимок через стол. Лицо без улыбки на каком-то гладком фоне – возможно, фото для водительского удостоверения. Адаму потребовалось не больше секунды, чтобы узнать блондинку. Он видел ее всего раз и с расстояния, вдобавок было темно, а она вела машину. Но Адам ее мгновенно узнал.
И все же он колебался:
– Мистер Прайс?
– Возможно, я знаю, кто она.
– Возможно?
– Да.
– И кто она, возможно?
Адам не мог определиться с ответом:
– Почему вы спрашиваете?
– Это просто вопрос.
– Ага, а я просто адвокат. Поэтому объясните, почему вы хотите это знать.
Джоанна улыбнулась:
– Значит, вот как вы хотите сыграть.
– Я ни во что не играю. Просто хочу знать…
– Почему мы спрашиваем? Мы до этого доберемся. – Джоанна указала на фотографию. – Так вы ее знаете, да или нет?
– Мы никогда не встречались.
– Да ну, – отозвалась Джоанна Гриффин.
– Что такое?
– Теперь вы решили поиграть с нами в семантические игры? Вы знаете, кто она, – да или нет?