– Это не так.
– Именно так. Теперь я все понимаю. Если сенатор виновен, ты не будешь говорить, что что-то не так. Но правда в том, что у тебя нет доказательств, и говорить об этом было бы ошибкой. Однако я могу все выяснить.
– Как?
– Поговорить с Мэллори.
– Нет!
– Ты имеешь право знать правду, и я знаю, что ты не хочешь говорить с этим ублюдком.
– Я не хочу знать правду. Если б я точно знала, что Джонатан убил Роджера Мортона, я сказала бы об этом Ною и ФБР. Я этого не хочу.
– Ладно.
– Ладно? – Она была явно удивлена, что он так легко сдался.
Шон поцеловал ее в лоб.
– Ты думаешь, что сенатор способен на незаконные поступки… – начал он.
– Убийство незаконно, – подняла бровь Люси.
– Если только оно не санкционировано законом.
– Шон. – Она покачала головой.
– Ладно, извини. Я горжусь тобой. – Роган снова поцеловал ее. Он забрался бы вместе с нею в больничную постель, если б это могло сойти ему с рук.
– На самом деле меня беспокоит то, что Джонатан сказал сегодня и чего он не сказал. Я думаю, что Крис просил его помочь именно Айви. Я не понимаю, почему или как. Но Джонатан сотрудничал с ОПДБ… может, не так активно, как с ОПДЖ, но это в его духе. Он сотрудничает с группами, защищающими права жертв, и принимает дело слишком близко к сердцу.
– Это имеет смысл, – сказал Шон. – Непонятно только, почему.
– Потому что Джонатан похож на тебя. Он не выносит ублюдков. Он всегда защищал жертв жестоких преступлений. А несовершеннолетние проститутки… многие из них стали жертвами перед тем, как начать продавать себя. По словам начальницы Джослин, Айви кода-то тоже была в этом бизнесе, но помогала вырваться другим девочкам. Она помогала Джослин спасать их с улицы. И каким-то образом Айви связана с Венди Джеймс. Я упомянула ее имя, и на лице Айви все это было написано. Три преступления, все эти записки, вариации на тему детских стишков…
Люси нахмурилась, задумавшись, губы ее шевелились, но Шон слышал только неразборчивый шепот. Ему не понравилось выражение ее лица. Она пропускала это преступление через себя. Роган давно не видел ее такой настойчивой, с тех пор, как они преследовали психопата-убийцу в Нью-Йорке пять месяцев назад [13] .
– Люси…
Айви Харрис.
Шон вспомнил, откуда знает это имя. Разговор о сенаторе Пакстоне послужил связующим звеном.
Пакстон нанял его выяснить биографию Айви Харрис.
Сказал, что она подала заявку на работу в его кампании.
Шон выяснил, что никакой Айви Харрис нет, а номер ее страхового полиса принадлежит мертвой девушке Ханне Эдмондс. Он предложил копнуть глубже, но Пакстон сказал, что в этом нет необходимости. Это было прямо перед тем, как они с Люси поехали в Адирондакс, и Роган выбросил это из головы.
Люси внезапно села.
– Я поняла! – Она поморщилась от резкого движения. – Просто надо было прочесть вслух, и я поняла бы ритм! Слушай:
И эта брехливая сука уже не издаст ни звука;
И этот поросенок в крови кричит: «Уи-уи!»
Шон услышал ее слова, но не понял, как Люси сделала этот вывод.
– Это тот же ритм, – сказала она, – тот же размер. Он просто развлекался, это совершенно ничего не значит. Помнишь, он не намеревался насиловать ее. Он просто хотел, чтобы убийство выглядело как неудачная попытка изнасилования. Он задушил ее сзади, в этом нет сексуальной составляющей. Он хотел, чтобы полиция сочла это случайным убийством. Но оно не было случайным. И, пытаясь, чтобы оно показалось случайным, он импровизировал на месте. Может, хотел ее унизить, но сделать это он мог только в смерти. И, – быстро продолжила она, – когда убивал других, он понял, что может развлечься, оставляя эти записки. Увидел крысу в «Красном фонаре» – и тут же вспомнил стишки. Шесть жертв. Свидетели говорят, что в том доме на Хоторн-стрит жили по меньшей мере шесть девушек. Только…
– Притормози, – сказал Шон, помогая Люси снова улечься на подушки. – Правда, притормози. – У нее прыгало сердце, рискуя надорваться от перегрузки. О чем он думает? Если бы они поменялись местами, Роган сам не захотел бы лежать в постели, когда ведется расследование крупного дела. Однако он может успокоить ее.
– Я должна рассказать все это Ною, – говорила Люси, возбужденная своей теорией. – Это было неявно, но теперь я вижу!
Пришла медсестра Моника с медбратом, толкавшим перед собой кресло-каталку.
– После рентгена можете говорить с кем угодно.
Шон поцеловал Люси и помог ей сесть в кресло.
– Слушай медсестру и делай, как говорят, и дома тебе подадут мороженку в постель.
Кинкейд укоризненно глянула на него, но не смогла удержаться и рассмеялась.
– Нет, пожалуйста, не смеши меня, все болит!
Для нервов Шона ее смех был лучшим успокоительным.
Роган смотрел вслед каталке Люси и слышал, как она спросила медсестру:
– Как себя чувствует Джейни Рейд, вы не узнали?
– Она в хирургии, но доктор говорит, что она сильная, и ожидает, что она полностью оправится.
Когда все ушли, Шон тяжело сел на кровать и обхватил голову руками.
С Люси всё в порядке.
Надо будет найти способ не дать ей работать нынче ночью, но утром она снова примется за это дело.
К тому времени у него будут ответы для Пакстона. Почему сенатор до сих пор не обратился в ФБР, Шон не знал, но, черт побери, он это узнает.
Он сел и позвонил брату Люси, Диллону.
– С нею всё в порядке? – спросил тот.
– Все нормально. Она на рентгене. – Шон улыбнулся, вспомнив, как злилась Люси, вынужденная повторяться.
– Я передам Кэт, она едет в госпиталь.
– У меня есть дело, и, боюсь, я не вернусь, когда она закончит обследование. Я бы не уехал, но дело срочное.
– Не оправдывайся, Кэт привезет ее домой.
Ной вошел в штаб-квартиру ФБР, и на него тут же набросился с вопросами шеф.
– Что, черт побери, творится? – рявкнул Слейтер. – Где Кинкейд? Начальник окружной полиции орет на меня, а это ведь его чертова детективша сидела за рулем!
Армстронг, еле сдерживаясь, сказал:
– Джейни Рейд получила огнестрельную рану в руку. Она в хирургическом отделении. Пробыла без сознания двадцать минут и получила серьезное сотрясение мозга, но она выздоровеет. Я заставил Люси пройти рентген; она говорит, что всё в порядке. Вероятно, так оно и есть, если не считать ушибов, но ей нужен полный осмотр.