Мониторы мигали и рябили, только несколько сумели восстановиться после воздействия ударной волны гиперполя и выдавали положенное изображение. Громкоговорители и коммуникаторы молчали – внутренняя связь, похоже, тоже не работала.
С трудом поднявшись, лейтенант направился к капитанскому мостику. Ладимира пошатывало, и ему пришлось ухватиться за край терминала, чтобы не упасть. Добравшись до коммуникатора, он хлопнул ладонью по кнопке общего оповещения и проговорил:
– Тревога! Боевая тревога! Нарушение границы. Рудианцы вторглись в пространство Империи. Занять места по боевому расписанию.
Коммуникатор не подавал признаков жизни.
Ладимир обвел рубку взглядом.
Двое матросов лежали без движения, у одного голова была в крови, и рядом растекалась темная лужица, а другой лежал у стены, подвернув под себя ногу совершенно неестественным способом.
– Лейтенант! – позвал сержант Джонсон. Он поднимался, опираясь о стойку тактического шаблона, и заглядывал в его показания. – Посмотрите сюда!
Сразу после этих слов сработал сигнал, оповещающий о ракетной атаке.
– Это гасители!
Противник выпустил устройства, дезактивирующие силовое поле корабля, чтобы затем нанести удар по оставшемуся без защиты судну.
Заработали автоматические орудия, распыляя устройства-паразиты в искрящуюся пыль.
– Штурман! Маневр уклонения! – скомандовал Ладимир.
В следующее мгновение заложило уши, когда нейроштурман попытался вывести корабль из-под удара. Но противник был слишком близко, чтобы у пограничников получилось уйти.
Похожие на растопыривших лапы крабов, гасители плавали вокруг корвета, скользя по невидимой оболочке защитного поля и впитывая в себя его энергию.
Устройств было очень много, корабельные орудия не успевали расстреливать их, и поле снизило порог проницаемости.
В рубке замигали тревожными красными огнями индикаторы стабильности поля.
– Они уже могут пробить защиту! – крикнул сержант.
Ладимир успел оценить всю трудность ситуации. Он не думал о том, что сейчас командование находилось целиком в его руках и вся ответственность за судьбу корабля и экипажа тоже лежит на его плечах. Он просто делал то, что должен был, то, чему его учили, к чему готовили, – он вел бой. Точнее, пытался его вести.
– Штурман! Развернуться к противнику носом! Всю энергию на силовое поле. Приготовить торпедные батареи, произвести захват целей и открыть огонь… – Ладимир не договорил.
Десятки лиловых лучей ударили по кораблю пограничников.
Потом еще раз.
Пол под ногами заходил ходуном, и по корпусу судна пробежала судорога. Внутри корвета прозвучали несколько взрывов.
В рубке на мгновение погас свет, затем снова включился. Но даже без света там не было темно – красные огни, сообщающие о неисправностях и опасности, превратили темноту в кровавый полумрак.
– Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.
– Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.
Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.
– Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.
Ладимир попытался найти повреждения в коммуникаторе. Программно запустить проверку на неисправности не удалось. Он попытался вскрыть корпус устройства, но тут подбежал Джонсон:
– Это бесполезно. На дверях выгорели все цепи. Пневматика тоже практически везде отказала. – По его лицу сбегали капли пота. – Я смог открыть шлюз только на внешний коридор.
– Как ребята?
Сержант отрицательно покачал головой.
Ладимир забежал в рабочий зал рубки.
Терминал мигал мониторами и сигнальными диодами. Лейтенант задал компьютеру тактического планшета показать голограмму корабля, набрал команду «Оценить повреждения» и отправил ее на выполнение. Через некоторое время на отображенной модели можно было различить множественные дыры в бортах корвета, развороченные гнезда автоматических турелей, дымящиеся дюзы двигателя. Вокруг сторожевика сновали три корабля рудианцев.
– Они могут уничтожить нас в любой момент, – мрачно прокомментировал из-за плеча сержант.
– Но почему-то этого не делают.
– Может, на абордаж решили взять?
– Никогда не слышал, чтобы рудианцы захватывали корабли. Всегда только уничтожали.
– Ну тогда я спокоен, – фыркнул сержант. – Что будем делать?
Лейтенант задумался. Нужно было принимать решение. По сути, корабль был мертв. Защитное поле не работало, батареи почти все выведены из строя, двигатели повреждены, и корвет продолжал движение только по инерции.
На плоскость шаблона упала темная капля. Ладимир провел ладонью по лбу и посмотрел на руку – она была вся в крови. Наверное, он рассек голову, когда упал на терминал, и даже не заметил этого в суматохе.
– Будем выбираться, – принял он решение. – Как старший офицер на мостике, приказываю покинуть корабль.
Сержант молча смотрел на него.
Ладимир прошел к капитанскому терминалу, смахнул осколки предохранительного стекла над красной кнопкой и нажал ее.
Маленький буй вылетел из ствола миниатюрной шахты на корпусе корвета и, ощетинившись записывающими устройствами, поплыл в вакууме в нескольких сотнях метров над кораблем, постоянно посылая в эфир сигнал бедствия.
– Надо вытащить штурмана, – сказал Ладимир.
Они подошли к шару.
– Это Хопкинс, – сказал сержант. – Сегодня был последний день его смены. Мы договаривались завтра в карты поиграть.
Лейтенант молча вводил код на сенсорной панели шара.
Когда прозрачная секция отъехала в сторону, в лицо подул свежий воздух. Автономные системы штурманского шара были сделаны очень надежно и работали исправно, им не повредила даже ударная волна от вышедшего из гипера, в непосредственной близости от корвета, корабля рудианцев.
Гироскопы постепенно замедлялись.
– Когда-нибудь вытаскивал пилота?
– Нет, не приходилось, – ответил сержант. – Как сами выбираются, видел, а так – нет.
– У него сейчас, скорее всего, болевой шок, – пояснял лейтенант, пока они ждали остановки вращающихся колец, напичканных всевозможными устройствами. Надо будет разгибать пальцы на руках, их обычно сводит судорогой. Я уже раз вытаскивал пилота из кокона. Правда, на тренажере, но все равно еле отцепили. С головными контактами нужно осторожными быть.