– Почтальон тетя Рипсик принесла.
– Почему?
– Потому что ты на конверте не указала адрес Изольды. Ни улицы, ни дома, ни квартиры.
Я молча убрала письмо в ранец. Спросить, каким образом почтальон тетя Рипсик вычислила автора письма, не догадалась. Впрочем, вычислить меня было очень просто – тетя Рипсик жила через два дома от нас и отлично знала, у кого в «Тбылысы» имеется сестра «Изолда».
И сейчас, хрустя алычой, я рассказывала Неле о своем фиаско в эпистолярном жанре. Она слушала меня, деликатно сплевывая косточки в ладошку.
– Покажешь письмо?
После недолгих колебаний я достала из ранца конверт.
– Только никому не рассказывай.
– Ладно.
Неля выкинула под придорожный куст косточки, развернула письмо и громким шепотом принялась читать:
– «Дарагая Изолда. Мне семь с палавиной лет, можыт быть чють меньше. Яучюс в 1-А класе школы № 2. Кагда приедишь, я многа чиво тибе разскажу. у нас на дворе растут цвыты. назваится адуванчыки».
– На нашем дворе тоже растут одуванчики, – шмыгнула носом Неля.
– У вас их даже больше, чем у нас! – великодушно согласилась я.
– Ну да, – не стала возражать Неля и продолжила чтение: – «Мы стабой сорится нибудим. Мы будим играть в приятки и купаца в речки. У вас в Тбылысы есть речка? А у нас есть!» Если даже у них есть речка, то наша все равно лучше, – засварливилась Неля.
– Наша глубокая, и в ней много рыбы, – поддакнула я.
– А помнишь, как Кристина сандалии утопила?
Мы умолкли, вспоминая, как объясняли маме Кристины, почему она должна нам отдать сменную обувь дочери. Мама Кристины какое-то время хватала ртом воздух, потом вытащила из обувного ящичка туфли и поспешила с нами на реку. Всю дорогу она причитала, что сандалии были импортные, кожаные, их Кристинкин папа из Праги привез.
– И где я этой балбеске вторые такие сандалии достану? – ругалась Кристинкина мама.
Она так неприкрыто горевала, что Неля решила утешить ее:
– Тетя Света, Кристина сандалии топить не собиралась. Она оставила их на берегу, а сама полезла в речку – топить дневник. А то сегодня «кол» по чтению получила, боялась, что вы ее накажете. Сандалии просто нечаянно рекой унесло, а она догнать их не смогла!
– Мхм, – отозвалась тетя Света и добавила ходу.
– Вы только не говорите ей, что мы вам про «кол» рассказали, – спохватилась Неля.
– Мхм, – дыхнула огнем тетя Света.
Кристинка ждала нас на берегу. Издали углядев выражение лица матери, полезла в речку – топиться. Вслед за своими чешскими сандалиями. Но тетя Света умереть дочери не дала – она выволокла ее за шиворот из водоворота и вывернула наизнанку уши. Сначала правое, потом левое. А потом надавала тумаков – за сандалии, за «кол», за дневник. Кристинка молча вытерпела экзекуцию, надела туфли, и они с тетей Светой пошли домой. Мы с Нелей почтительно глядели им вслед – у тети Светы на попе боевито топорщилась юбка, а Кристинка пламенела ушами.
– Хорошо, что Кристинка не стала на нас обижаться, – шмыгнула я носом.
– А ведь могла, – вздохнула Неля и вернулась к моему письму: – «У Погосяна Гарика ис 2-Б вчира порвалис штаны. И фсе видыли ево трусы. Я тожы видыла. Но я нисмиялас. Мне была жалка ево. А другие смеялис». Я тоже не смеялась, – встрепенулась Неля.
– А чего смеяться, трусы как трусы! – пожала плечами я.
– Угум, – согласилась Неля и снова уткнулась в письмо: – «Ищо у нас был град. Все яблаки упали. Прабабужка праклинала пагоду. Такие дила, заканчиваю свае писмо. Этат красивы рисунак длятибя. Низабуд приехать вгости».
Неля повертела в руках листок, аккуратно сложила и вернула мне.
– Ну как? – спросила я.
– Хорошее письмо, – одобрила она.
В бумажном кулечке осталась последняя алыча. Неля благородно протянула ее мне.
– А знаешь чего? Давай мы просто позвоним Изольде и прочитаем твое письмо. У тебя есть ее номер?
– Нет, но дома есть. В блокноте.
– Мы можем заказать разговор. По межгороду. Я знаю, как это делается. Пошли?
– Пошли. То-то Изольда обрадуется.
Заказать разговор по межгороду удалось сразу – почему-то тетечка-оператор с телефонной станции совсем не удивилась тому, что ей звонит маленькая девочка. Она уточнила время разговора – десять минут, и велела ждать.
– Главное, чтобы мы успели до того, как вернется с работы мама, – беспокоилась я. Почему-то мне казалось, что мама будет не в восторге от нашего звонка.
– А когда она придет?
– В четыре.
– Времени много, – махнула рукой Неля.
– Важно, чтобы ты успела зачитать Изольде письмо. За десять минут справишься?
– Справлюсь!
Время до междугородного разговора мы провели с пользой – пообедали и даже сделали математику. Только взялись за чтение, как зазвонил телефон.
– Отвечайте Тбилиси, – велела тетечка.
Я прижала трубку к уху. На линии раздавались шорохи и какие-то еще звуки – словно кто-то методично заколачивал гвозди.
– Але! Изо? – заорала я.
– Але! Это кто? – отозвалась Изольда.
– Это я! Наринэ!
– А! – почему-то не удивилась Изольда. – Чего звонишь?
– Прочитать тебе письмо!
– Читай!
Я быстро зачитала ей текст письма.
– А что на рисунке? – спросила Изольда.
– Гвоздики. Речка. Мостик.
– Спроси про речку, – шепнула Неля.
– Изо, а у вас в Тбилиси есть речка?
– Есть. Большая и красивая.
– Скажи, что наша красивее, – встрепенулась Неля.
– Наша красивее! И у нас рыбы много!
– Можно подумать, – фыркнула Изольда, – зато по вашей речке катера не ходят!
– А что, по вашей ходят? – расстроилась я.
– Чего она говорит? – полюбопытствовала Неля.
– Говорит, что по их речке катера ходят.
Неля прижалась щекой к моей щеке и заорала в трубку:
– Зато ваша речка вонючая! В ней небось какашки плавают!
– Это кто? – удивилась Изольда.
– Это моя подруга Неля, – внесла ясность я.
– Скажи Неле, что какашки у нее дома плавают. В ванне.
– Что она говорит? – никак не унималась Неля.
– Говорит, что какашки у вас дома плавают. В ванне! – честно призналась я.
– Ах так? – Неля вырвала у меня трубку. – Слышь, ты, дура! Чего? Чего-о-о-о-о? От такой слышу, ясно? Сама ты дура, и жопа у тебя большая, в дверь не пролезает, ясно?