Пересказывать друзьям злые слова, которые говорят о них другие… Зависть, прикидывающаяся мнимым доброжелательством.

Усилия, которые вы прилагаете, чтобы загладить допущенную вами в отношении собеседника бестактность, гораздо мучительнее для него, чем сама ваша бестактность.

Люди так любят слушать, когда о них говорят, что даже пересуды по поводу их недостатков приводят их нередко в восторг.

Людей, которые боятся услышать оскорбительный намек в свой адрес, легко узнать по судорожной говорливости. Стоит беседе приблизиться к запретной теме – и неестественное оживление сразу же выдает снедающую их тревогу; их фразы подобны пустым железнодорожным составам, которые командование пускает на самые уязвимые участки, чтобы сбить противника с толку и сорвать его наступление.

У каждого есть в душе болевые точки, порой даже неведомые ему самому. Всякий, кто ненароком заденет одну из них, превращается в его злейшего врага.

Нередко эти болезненные области бывают связаны с какими-то другими центрами. Нас удивляет, почему вдруг в такое волнение привела человека совершенно невинная фраза; это произошло, наверное, потому, что скрытыми от нас путями она добралась до одного из больных участков этой души.

Об искренности

Величественность окружающей нас природы очень способствует искренности. Самые поразительные мысли кажутся на этом фоне столь ничтожными, что нам легко в них признаться.

Если человек станет вдруг говорить все, что он думает, ему не поверят. И будут правы. Что это за человек, который говорит все, что думает?

Есть люди, в чьих глазах мы по чистой случайности начинаем играть какую-то роль; заметив это, мы из любезности, которая нам ничего не стоит, соглашаемся на эту роль в их присутствии, и не их в том вина, если они принимают нас не за тех, кто мы есть.

Цинизм опасен прежде всего потому, что он возводит злобу в добродетель.

Искренность заключается не столько в том, чтобы говорить все, что ты думаешь, сколько в том, чтобы никогда не говорить того, чего ты не думаешь в ту минуту, когда говоришь.

Даниель Алеви как-то сказал о юношеских исповедях Марселя Пруста: «Это слишком искренне, чтобы быть правдой».

Всякая исповедь стремится быть стройной и связной, и это ее портит. Человек сложнее, чем логика его мышления.

В разговоре, как в хирургии, нужно действовать с величайшей осторожностью. Профессионалы на поприще искренности вторгаются скальпелем в дружбу и любовь, которые были до этой операции совершенно здоровы, а от их вмешательства умирают.

Опасность чистосердечия состоит в том, что оно в конце концов создает в человеке те самые свойства, в которых он признается. Сказав: «Я честолюбив и завистлив», ты уже чувствуешь, что имеешь право быть таковым, и, увенчанный нимбом откровенности, твой порок превращается в добродетель.

В искренности нужно соблюдать меру – даже с самыми близкими людьми. Говорить все – это значит превращать в окончательный приговор то, что могло быть всего лишь минутным капризом. Это значит из-за пережаренного куска мяса, из-за мигрени или из-за грозы рисковать дружбой.

Для доброй беседы нет ничего более важного, чем уверенность во взаимном уважении. Каждый хочет соответствовать впечатлению, которое составилось о нем у собеседника, и старается прыгнуть выше головы.

Однако тут нужна мера: постоянно прыгать выше головы – утомительная акробатика.