– Мы спихнули их со второго места! Мы обогнали этих мастодонтов!
– Вы серьезно? С их вечного второго места?! – Эрик, не веря, покачал головой.
– Уже не вечного! Мы набрали двадцать девять и шесть десятых балла, почти тридцать из тридцати! И пропустили вперед только «Макслин». Мы сделали всех! И стали той самой темной лошадкой!
Глаза Джейсона сверкали под тонкой оправой очков.
– И все благодаря вам, вашему руководству, вашему умелому планированию! Благодаря тем переменам, которые произошли у нас за последние несколько лет – это они привели нас к прорыву!
– Нет, это благодаря вам всем. – Эрик попытался собраться с мыслями, кружа по комнате. – Я вас поздравляю – каждого из вас! Я так горжусь вами – всеми вами! Я очень ценю то, что вы делаете! Мы добились этого все вместе, и это…
– Мы вторые! – закричала Кристин, выступая вперед и в центр (у Эрика сразу возникло ощущение, что она просто пытается привлечь к себе внимание), и все подхватили, скандируя:
– Мы вторые! Мы вторые! Мы вторые!
– Шеф! – Джек дружески стукнул Эрика по плечу. – Да ладно, Джейсон прав. Это ваша заслуга. Я же вижу, какие здесь произошли перемены: создание профессиональной лечебной команды, мультидисциплинарный подход, особенно все то, что касается гериатрии, – это же все работает!
Джейсон кивал в такт его словам, нетерпеливо притоптывая по полу ногой.
– Другие больницы наблюдали за нами, надеясь, что мы ударим в грязь лицом, но мы доказали, что были правы. Мы доказали, что были правы! Мы сделали их всех!
Эрик не удержался от улыбки.
– Джейсон, это какой-то негативный взгляд. Тебе бы обратиться к мозгоправу.
Все засмеялись, включая Джейсона, но он не собирался униматься и повернулся к студентам с Кристин во главе.
– Рейтинг больницы определяется по шестнадцати позициям, но только четыре из них действительно влияют на результат – и психиатрия в числе этих четырех пунктов. Это значит, что наш рейтинг сложился из отзывов врачей, которых попросили назвать лучшие, по их мнению, больницы для наиболее трудных случаев.
– Юху-у-у! – завизжала Кристин громче других. Эрик подумал, что она слишком похожа на куклу сегодня – с этой ее яркой помадой и темными волосами, уложенными в причудливую прическу, которая, как он знал от Кейтлин, требовала серьезных усилий.
Джейсон добавил:
– И главное – это значит, что наша победа вполне заслуженна, ведь здесь все объективно!
Эрик фыркнул:
– Объективно? Я бы сказал – сугубо субъективно!
Джек отмахнулся от него:
– Слушайте, шеф, если кто-то дарит вам розу – не надо думать о шипах!
Эрик засмеялся – и все остальные вместе с ним.
– И это еще не все! – вмешался Джейсон. – Мы попали в Почетный список. Мы никогда не попадали в него раньше!
– Почетный список? – Эрик чувствовал себя как родитель вундеркинда. – А это-то как могло произойти? Разве мы подавали заявку?
Снова все засмеялись, кроме Джейсона.
– Можешь шутить сколько хочешь, но это только для больниц, которые заработали высокий рейтинг как минимум по шести пунктам. Начальство на седьмом небе от восторга! Они передают тебе свои особые поздравления, шеф!
– Джейсон, ну хватит! Что дальше-то? Что мы будем с этого иметь?
Эрик понимал, что медицина давно и тесно связана с маркетингом.
– Возможности безграничны! – Энтузиазм Джейсона буквально переливался через край. – Мы подождем официального пресс-релиза, но можем потихоньку готовить почву. Будут телеинтервью, билборды, баннеры, радиопередачи и, разумеется, посты в «Фейсбуке» и «Твиттере».
Эрик улыбнулся.
– Не забудь о сувенирах. Нам нужны ручки с надписью «Мы сделали всех!» и футболки.
Дэвид разразился смехом.
– А как насчет бутылочек со средством для мытья рук? И пляжных полотенец?
– Да! – Джек вскинул руки. – И еще кружки!
– И подставки под кружки! – закричала одна из медсестер.
А Кристин, глядя прямо на Эрика, заявила:
– И презервативы!
Все расхохотались, а Эрик отвел глаза, стараясь не смотреть на Кристин. Он не хотел поощрять ее заигрывания.
Джейсон замахал руками:
– Ладно, ладно, я все понимаю, вам смешно, но ведь это действительно серьезное достижение, и все благодаря Эрику и нашей с вами напряженной работе. И это принесет огромную пользу больнице на долгие годы.
Эрик кивнул, а потом вспомнил, как утром собирался оставить работу в больнице, чтобы получить право приоритетной опеки над Ханной. Сейчас он не был уверен, что сможет это сделать. Он никогда не чувствовал себя в такой степени частичкой отлаженного до мелочей совершенного механизма, как теперь, когда ему нужно было от этого отказаться.
Но он не стал говорить об этом, снова улыбнулся и сказал:
– Джейсон, пожалуйста, поблагодари Правление от нашего имени.
Эрик закрыл за собой дверь своего кабинета, подошел к столу и сел в кресло. Все это время он был безумно занят (расхожая шутка в психиатрическом отделении) и очень устал, потому что весть о втором месте в рейтинге произвела в больнице эффект разорвавшейся бомбы. У Эрика весь день разрывался телефон от звонков и поздравлений, а потом надо было делать обход. Состояние Дональда Перино стабилизировалось, хотя пришлось наложить ему на рану три шва.
Эрик взглянул на настольные часы (привычка клинициста) – они показывали 17:15. Это заставило его вспомнить о Максе, который сейчас, несомненно, тоже смотрит на часы где-нибудь в городе, а потом тюкает себя в висок. Эрик все время думал о том, как можно ему помочь – и еще он беспокоился о Рене Бевильакуа. Он вспомнил, что сказал Артур: что больные с ОКР редко проявляют агрессию, и поэтому выкинул мысли о ней из головы. По крайней мере попытался, повернувшись к компьютеру и щелкнув мышкой по значку электронной почты. Он хотел просмотреть ее до того, как отправится пить коктейли со своими сотрудниками, большинство из которых собирались после рабочего дня отметить свою победу. Просмотрел и убедился, что ничего, что требовало бы немедленного ответа, там нет. Он перевел взгляд на окно, в которое струился мягкий послеобеденный солнечный свет. Приближалась гроза, на горизонте ходили мрачные тучи, к вертолетной площадке на крыше больницы летел вертолет «скорой помощи». Его кабинет был лучшим на этаже – и все же это была средних размеров бетонная коробка, в которой едва хватало места для письменного стола из неизвестного дерева, двух кресел, обитых искусственной кожей, и маленького диванчика. На полу лежал серо-зеленый ковер, а стены были выкрашены светло-зеленой краской – этот цвет в магазине назывался «приглушенный мятный». На стенах висели его дипломы, сертификаты и награды, хотя Эрик никогда не стремился выставлять свои достижения напоказ – это Кейтлин вывесила их все, чтобы все видели, какой он профессионал.