Прикрыв глаза, он снова попытался заснуть, но в этот момент из окружающей островок темноты донесся протяжный тоскливый вой. Штыку вдруг стало не по себе.

Собака выла где-то достаточно далеко, но слышно её в почти полной тишине было просто превосходно. Вскоре к ней присоединилась ещё одна. Потом ещё. Они выли с небольшим отставанием, словно опытные запевалы в хоре, повторяющие один и тот же рефрен. Монотонные звуки, начинаясь с низких нот, постепенно становились всё выше и тоньше.

Сон как рукой сняло. Штык повернулся к своим «бойцам». Буль и Хомяк сидели спиной друг другу, направив автоматы в темноту.

— Что, пробрало наконец? — насмешливо спросил Штык, подтягивая к себе свое оружие.

Автомат успокаивающе лёг в руки. Он был твёрдый и какой-то абсолютно реальный, от него пахло оружейным маслом и металлом, с ним можно было спокойно встречать любого незваного гостя. Штык прижал его к груди и снова закрыл глаза.

Где-то далеко в ночи раздался выстрел. Затем длинная очередь. Ещё одна, ещё и ещё. А потом почти непрерывная бешеная стрельба наполнила ночь резкими звуками.

Штык вскочил на ноги и уставился в темноту, будто рассчитывал что-то увидеть сквозь сплошную стену ночного леса. Хаотичная стрельба перемешивалась с яростным воем, как будто бесы вселились в стаю собак, и они изливали свою ненависть на головы врагов перед решительной атакой.

— Мой генерал, что это? — с недоумением и страхом в голосе спросил Буль.

— Похоже, что хищники всё-таки добрались до лагеря да наткнулись по дороге на наших старых знакомых, — задумчиво сказал Штык, опустил автомат и уселся на землю. — Не спешите пачкать штаны: по меркам здешних мест, это довольно далеко. Тем более что ночью звук дальше слышно, чем днём.

В огонь полетели сучья, и вскоре пламя снова весело плясало в темноте. Далекая перестрелка всё не утихала, создавая странное ощущение близости линии фронта неизвестной войны.

— Не бойтесь, — сказал Штык генералам. — Раз там такая заваруха идёт, значит, все окрестные хищники сейчас движутся только в двух направлениях: или спасаются бегством, или идут на звуки боя. И те, и другие нам скорее всего неопасны. Но график дежурств оставляю в силе.

Через пять минут выстрелы затихли, и над ночным лесом вновь повисла тяжёлая тишина.

13

Штык открыл глаза и некоторое время рассматривал серо-коричневое пятно перед глазами. Потом взгляд его сфокусировался, и он понял, что рядом с его лицом сидит крыса. Она выглядела странно — с развитыми мускулистыми конечностями и с пушистыми кисточками волос на маленьких, но хорошо заметных ушах. Хорошо видимая в тусклом утреннем свете крыса сидела на задних лапах в каком-нибудь метре от человека и совершенно не боялась. Позади крысы, играя всеми оттенками красного и жёлтого, красовались хорошо видимые в тусклом утреннем свете берёзы.

Утро!

Штык рывком поднялся на ноги. Крыса слабо пискнула, запрыгала в сторону на задних лапах, как заправский кенгуру и скрылась в густом кустарнике.

Холодный влажный воздух проник под бушлат и заставил Штыка поёжиться. Пытаясь согреться, он сделал несколько резких движений руками и только после этого окончательно проснулся.

Что-то было не так. Штык огляделся. Костёр погас. Буль и Хомяк бессовестно дрыхли, устроившись головами на одном мешке. Злостное нарушение дисциплины было налицо, но начинать «репрессии» Штык не спешил. Он прошёл сквозь плотный строй берёз, продрался через кусты, наступил пару раз на засыпанные листьями сухие ветки, немедленно отозвавшиеся весёлым хрустом, и выбрался на границу «островка».

Серо-зелёный лес плавал в грязно-белом месиве жиденького тумана. От этого яркое пятно берёзовой рощицы на однотонном фоне остального леса казалось последним уцелевшим клочком суши после удара гигантской волны. Тишина теперь была другая: складывалось неприятное ощущение, что звуки просто не проходят сквозь вату тумана. Странно, но снаружи «островка» оказалось заметно прохладней. Навязчиво пахло гнилым деревом и влажной землей. Выпавшая роса превратила траву под туманом в белёсый ковер.

Вопреки ожиданиям Штыка сон не помог восстановить силы. В теле всё ещё сохранилась усталость, ощутимо побаливали ноги и спина, и вообще организм настойчиво требовал выходной. А лучше два.

Тихий басовитый звук на пределе слышимости заставил его вздрогнуть и внимательнее осмотреться по сторонам. Совсем недалеко от места, где он стоял, белёсый ковер росы на траве пересекала широкая тёмная полоса. Сделав несколько шагов вперёд, Штык убедился, что видит цепочку следов. Кто-то совсем недавно прошёл рядом с «островом». Оглянувшись и сравнив свои следы в траве с другими, Штык решил, что здесь прошли сразу несколько человек: чужая тропа была заметно шире. В нынешней ситуации это могло предвещать как опасность, так и спасение.

Штык развернулся и быстро зашагал обратно по своим следам. Холодный влажный воздух при каждом шаге проникал под одежду и заставлял его зябко поёживаться. Хотелось скорее развести огонь и съесть чего-нибудь горячего. Генералы продолжали спать как ни в чём не бывало.

Штык без лишних церемоний схватил Буля за ворот куртки и как следует встряхнул, а когда «ефрейтор» открыл глаза, немедленно закатал ему чувствительную оплеуху.

— За что, мой генерал?! — обиженно взвыл Буль, резво поднимаясь на ноги.

— Почему лагерь остался без охраны? — холодно, вопросом на вопрос, ответил Штык.

Буль быстро осмотрелся по сторонам, охнул, схватившись рукой за поясницу, и указал пальцем на Хомяка, продолжавшего спать, невзирая на разгорающийся рядом скандал.

— Так это он должен был стоять на посту!

Штык вспомнил собственные распоряжения, почувствовал мгновенный укол совести за свою промашку, но отступать не собирался.

— А чей это солдат, ефрейтор Буль? — зловеще спросил он, надвигаясь на генерала. — Кто должен контролировать несение службы часовым? Я, что ли?! Да из-за тебя нас сегодня ночью сто раз могли зарезать или просто сожрать!

Штык коротко ударил «ефрейтора» кулаком в объёмистое брюхо, скорее обозначая недовольство, чем стараясь причинить боль. Буль испуганно согнулся, словно получил в живот как минимум нож, и скорчил плаксивую гримасу. На мясистом лице с бакенбардами и густыми бровями это выглядело откровенно забавно, но Штыку было не до смеха:

— В общем, понесёшь дисциплинарное наказание. А со своим бойцом сам разбирайся. Я на короткую рекогносцировку. Чтоб к моему приходу был костёр, горячий завтрак и… вообще всё готово к выступлению. Вопросы есть?

— Никак нет! — усердно пролаял Буль, выпрямляясь с выражением облегчения на испуганном лице: «гроза», кажется, закончилась, не успев толком начаться.

В этот момент Хомяк перестал сопеть и слегка приоткрыл один глаз.

— С добрым утром, — мягко сказал Штык, с жалостью посмотрел на проштрафившегося «солдата», подхватил свой автомат и двинулся вдоль поляны, огибая аномалию и намереваясь выйти с дальней от их стоянки стороны «островка».