Потоптавшись в нерешительности, я забросил свое ружье вместе с карабином на плечо и приложил ухо к двери. Звук стал громче, но оставался таким же неясным. Тук-тук, тук-тук. Он был слишком размеренным, чтобы решить, что это кто-то стучит. Но что-то в нем было такое…
Прекрасно понимая, что вряд ли найду еще оружие, я все же взялся за дверную ручку и легонько на нее нажал. Дверь была не заперта. Я быстро осмотрелся, прежде чем войти. По-прежнему кроме меня здесь никого не было. На раскаленной солнцем улице ничего не двигалось. Ничего.
Я беспрепятственно открыл дверь и оказался не в подсобном помещении, как предполагал, а в кухне небольшого домика с низкими потолками. Тукающий звук исходил из открытой двери, ведущей налево. Я медленно подошел к ней, обойдя маленький столик, на котором стояла кофейная чашка и ваза с увядшими цветами. Я положил на пол свою сумку с патронами и винтовку. Здесь никого не было, но все же я старался двигаться бесшумно и осторожно, затаив дыхание.
Должно быть, хозяева были довольно состоятельными по местным меркам людьми — может, это были американцы, удалившиеся от дел и вышедшие на заслуженный отдых, наркоторговцы, которые решили раскошелиться на кое-какие удобства для домохозяйки. Пол здесь был выложен плиткой, стояла газовая плита и маленький холодильник. Стиральная машина и сушка находились в крохотной прачечной и неустанно работали. На новеньких блестящих поверхностях из белого пластика выделялись жуткие пятна, которые были не чем иным, как кровью. Очутившись внутри, я шел исключительно на запах.
Сначала я думал, что кто-то ранен. Потом — что кто-то мертв.
В памяти вдруг всплыла человеческая рука, которую принес гуль.
Я посмотрел налево. Тук-тук, тук-тук. На кровь уже давно должны были слететься мухи, но ни одна из них не отважилась из-за того, что включенная «стиралка» тряслась и ходила ходуном. Мне уже приходилось видеть такое раньше — обычно это происходило при стирке тяжелых покрывал или ватных одеял, когда вес не был равномерно распределен внутри барабана. Из-за сильных равномерных толчков машинка проехалась по полу, оставляя на плитке глубокие борозды.
Я медленно пересек комнату, проклиная запах гниющих лилий, сбежавшего кофе и полузасохшей крови. Эти три запаха, достаточно неприятные уже сами по себе, вместе были просто невыносимы, особенно в жаркой, душной комнате.
Тук-тук. Тук-тук.
Стучала не только машинка. Что-то крупное и увесистое перекатывалось внутри, громко ударяясь о ее стенки, причем удары были слышны даже сквозь дребезжание потерявшей опору «стиралки», набирающей обороты. Я нехотя наклонился и заглянул в темное окошко машинки, о чем тут же пожалел. Оттуда на меня смотрели кувыркающиеся головы прежних владельцев. На их лицах застыло выражение ужаса и ярости.
Меня вырвало, я отшатнулся, перед глазами все плыло. Машинка надвигалась, умоляя остановить центрифугу, но никакая сила на земле не могла заставить меня открыть дверцу, чтобы посмотреть на то, что сейчас машинка будет полоскать.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, но только ступор прошел, как мозги заработали с удвоенной силой. Я знаю, что такой акт вандализма должен был ассоциироваться с сумасшествием или зверской местью наркоторговцев, но почему-то у меня подобных мыслей не возникало. Это было нечто большее, чем просто ненормальность, месть или безумие. Это было из серии оторванной руки, которую гуль швырнул в Нинон. Это был вызов, брошенный нам, насмешка. Поступок, провоцирующий нас на определенные действия. Я понял: было рассчитано, что мы это найдем. И от этой ужасной мысли волосы у меня на затылке снова встали дыбом.
Ожидалось, что мы найдем это и придем в ярость. А значит, кто-то знал о том, что мы здесь. Кто-то безумный и жестокий.
У нас было два кандидата. Но поскольку нигде поблизости не было озера или ручья, я больше склонялся к кандидатуре Сен-Жермена.
Я стоял, прижавшись спиной к стене, — с этого места мне был виден лишь угол гостиной. Я хотел убедиться, что здесь по-прежнему никого, кроме меня, нет. Я в этом убедился. Но только сейчас я заметил деревянную лестницу, прислоненную к стене и ведущую к люку в потолке. Крышка люка была неплотно прикрыта, и заблудившиеся солнечные лучи проникали в комнату.
«Не обращай внимания, — приказал я себе. — Что бы там ни было, тебе этого видеть не стоит. К тому же там может быть ловушка. Просто подай Нинон сигнал, что дело сделано, и убирайся отсюда».
И все же спустя мгновение я уже карабкался по лестнице, убедив себя, что просто обязан узнать, все ли в порядке с джипом, никто ли его не нашел и не стоит ли кто-то или что-то у нас на пути к отступлению.
Я осторожно высунулся наружу, осматриваясь по сторонам в поисках ловушек, часовых или маньяков с топорами. Но ничего жуткого не обнаружил, за исключением разве что кучки дохлых тараканов да пары трещин на покатой крыше, выложенной саманом, которая нуждалась в срочном ремонте. И все же в нескольких местах глина была обожжена. Видимо, в результате удара молнии.
Эта мысль вызвала у меня легкое беспокойство, и все же я не торопился уносить оттуда ноги. С крыши открывался чудесный вид на город, и я сильнее, чем когда-либо, хотел убедиться, что мы с Нинон не угодим в ловушку, когда попытаемся отсюда выбраться.
До меня доносились едва различимые звуки музыки, играющей где-то слева. Только музыка. Никаких выстрелов и даже криков «Текилы!». Просто замечательно. Пожалуй, это означало, что кровожадный хозяин дома отправился выпить чашечку кофе, прежде чем гладить утюгом чьи-то кишки или готовить людоедский коктейль на скорую руку.
Я согнулся в три погибели и на четвереньках пополз к бортику крыши, стараясь не наступать на дохлых тараканов. По краям крыши на расстоянии четырех футов находились водосточные трубы, достаточно большие, чтобы засунуть в них руку, но при этом, чтобы что-то разглядеть, мне пришлось бы лечь пластом, чего я делать категорически не хотел. Я прислушался, задержав дыхание. Ничто не шелохнулось, не нарушило зловещего безмолвия. Даже птицы не кричали и собаки не лаяли.
Мне снова вспомнилось сравнение с городом зомби. Я не чувствовал их запаха, но это еще не означало, что их здесь не было, — они могли затаиться в домах в ожидании темноты.
Очень медленно я приподнял голову и выглянул из-за бортика. Все выглядело неутешительно. Возле джипа Нинон никого не было, но здесь совсем недавно произошло что-то очень нехорошее. Вряд ли наркоторговцы захотели уединения и отправили всех местных жителей отдохнуть в Пуэрто Валларта. Люди не станут уезжать, бросив дома и машины открытыми.
И этот ружейный шкаф, набитый наличностью, но только с одним карабином.
Я устремил взгляд в южном направлении. Некоторые дома рядом с городской площадью были празднично украшены по случаю фиесты или торжественного шествия. Цветочные гирлянды еще не успели увянуть под палящим летним солнцем. А для этого достаточно и дня. Видимо, прошло совсем немного времени. На площади был накрыт стол, заставленный едой, вокруг которого теперь роились мухи, здесь же стояли полупустые кубки с пуншем. И что еще хуже, некоторые фонари все еще горели. Что бы там ни произошло, случилось это недавно. Я не видел ни мертвых тел, ни крови, однако город сильно смахивал на кладбище. Понравилась людям вечеринка или нет, но их вывезли отсюда или убили, прежде чем они успели снять гирлянды и допить свою сангрию.