Рома с Димой дружно шагнули ко мне, ловя у самой вешалки. Они укоризненно посмотрели на охамевших девок, джентльмены хреновы.
– Радость, с тобой все в порядке? – спросил Дима.
– Нет, – рявкнула я, выпрямляясь. – За мной!
– Куда? – поинтересовался Рома, глядя на меня своими огромными синими глазами.
– В отдел садового инвентаря, – кровожадно ответила я, направляясь на выход. – Хочу купить тяпку для прополки цветника и секатор.
– А деньги?! – ожила самая морально устойчивая продавщица.
Я развернулась, окинула убийственным взглядом четверку хищниц, они испепелили такими же взглядами меня, и отправилась к кассе.
– Дима, ко мне, – все еще злая, скомандовала я. Деньги по-прежнему находились у него, и я очень надеялась, что он догадался достать наличку из сумки заранее.
Ардэн протиснулся сквозь живой заслон из женских тел. До меня донесся чей-то тихий стон. Убью на фиг. Всех. Дима догадался достать деньги. Мы оплатили покупку, которую я пока не успела оценить, потому что четыре девицы и мои нервы этому не способствовали.
– Ромочка, – донеслось до меня, и я резко обернулась, блондинка опять облизывала взглядом моего синеглазика, уже мужа, между прочим!
– Гранин! – рявкнула я.
– Да, сердце мое, – тут же отозвался Рома.
– Что, оба? – поразилась рыжая.
– Да, – высокомерно улыбнулась я. – Оба.
– Это уже наглость, – фыркнула блондинка, и Рома с широкой улыбкой развел руками, тут же протискиваясь к нам с Димой.
Выходила я походкой королевы, с мордой победительницы и с воображаемыми топорами в спине от всех дам, оставшихся в магазинчике. Больше я от своих мужиков не отходила, лично занимаясь подбором обуви и прочих мелочей, не ослабляя бдительности и отслеживая потенциального противника еще на подступах. Мальчики млели от моей ревности, гады аттарийские. Я бесилась от всего.
После торгового центра мы отправились не куда-нибудь, а в автосалон. Многомудрые головы моих мужиков, напичканные расширенными возможностями, уже имели в себе информацию и об устройстве земного средства передвижения, и о правилах дорожного движения и принципах вождения автомобиля. Оставалось только опробовать на практике.
Вот это было испытание, скажу я вам. Во-первых, проверка фальшивых документов на вшивость, во-вторых, вываливание кучи фальшивых денег, это вам не несколько купюр в магазинах. Оформление документов, получение номеров, а потом первый выезд на улицы города, совершенно незнакомого обоим мужчинам. Но я участвовала только в поездке. В остальном работала декорацией, кивающей с умным видом, когда аттарийцы вели беседы с продавцом, впаривавшим им автомобиль.
На ушах обоих висели гарнитуры, через которые Сима делала подсказки, и я только рот открывала, слушая от них такие слова, как привод, климат-контроль, АКПП, ручное управление и так далее. Даже загордилась ими еще больше. Ёкарный бабай, честное слово, думала ли я когда-нибудь, что отхвачу себе такое чудо? Девки умрут от зависти, я от удовольствия. Да и по фиг, зато все это мое.
Выезжали мы из салона на новеньком кроссовере «Ford Kuga». Я сидела на заднем сиденье с зажмуренными глазами, пока Дима, взявший на себя управление – а кто бы сомневался – осваивался за штурвалом автомобиля. После нескольких нецензурных высказываний о плотном потоке, в который мы влились, о наглости водителей и планете в целом, за что тут же извинился, но я все равно запомнила, Ардэн приспособился.
– Через сто метров, – начал вещать навигатор.
– Заткнись, дура! – рявкнула Сима. – Мозгов нет, а все туда же. Слушайте меня, Сима выведет.
Я расслабилась, положила голову на плечо сидевшего рядом Ромы и молча рассматривала улицы, по которым просто дико соскучилась за время своего отсутствия. Деревья еще не пожелтели, лето практически закончилось, и нам просто повезло попасть в жаркий день, несмотря на конец августа.
– Волнуешься? – спросил Рома, целуя меня в макушку.
– Угу, – кивнула я, мы ехали к моим родителям.
– Все будет хорошо, – отозвался с водительского места Дима.
Будет. Но сначала… Ой, что буде-е-ет…
– Инка, утопленница, – глухо ахнула баба Лена, хватаясь за сердце.
– Да какая утопленница, ее же маньяк порезал, – укоризненно покачала головой баба Оля. – Ох ты ж господи…
– Да нет, машиной ее по дороге размазало, как масло по булке, – внедрилась в обсуждение моей кончины баба Тася и тоже спешно побледнела. – Восстала…
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я с женщинами у родительского подъезда.
– Здравствуй, Инночка, – сладким голосом ответила баба Лена. – И с мужиками, – зашипела она бабе Тасе на ухо. – Кувыркалась где-то, видать.
– Ага, а мать тут еле откачали, – кивнула баба Оля.
– Шалава, – вздохнула баба Тася.
Мои мужчины грозно взглянули на женщин, и те осклабились в счастливых оскалах.
– А кобелей-то себе каких отхватила…
– Неужто с двумя?..
– Шалава и есть…
Мама дорогая! Я прикрыла волосами пылающие уши. Вот тебе и первая радость от моего воскрешения. Но бабок я тут же выкинула из головы. Маме было плохо! Я взглянула злым взглядом на Рому, тот скромно потупился. Прибавив шагу, я взлетела на третий этаж, даже не запыхавшись. Встала перед дверями и помолилась – на всякий случай. Мальчики ободряюще погладили меня по плечам, и я решилась.
Звонок прозвучал оглушительно в тишине парадной. Послышались шаги, и дверь открылась. Мама посмотрела на меня, на аттарийцев. Дверь закрылась.
– Ма-а, – позвала я. – Ма, это я, живая.
Послышались удаляющиеся шаги, потом мама вернулась. Дверь открылась, меня, как пылесосом, втянуло в квартиру, дверь закрылась. Э-э-э… Я перевела взгляд на маму, которая в руках сжимала сковородку.
– Ма, ты это чего? – осторожно спросила я, отступая к стене.
Из кухни вышла бабуля, сжимая в руках скалку, как партизан гранату. Они молча оттеснили меня. Дверь снова раскрылась… Мои женщины совершили отчаянный марш-бросок, из парадной послышался ядреный мат в аттарийском исполнении. После этого все стихло.
– Кажись, наши, русские, – произнесла бабушка.
– Мама, бабуля, я вернулась! – воззвала я к ним, офигевая от отсутствия обмороков, счастливых криков и слез. – Хоть обнимите меня, что ли!
Мама и бабушка обернулись, снова посмотрели на меня.
– Инулечик! – воскликнула мама.
– Козюля наша, – подвыла бабушка, и встреча воссоединившейся семьи состоялась.
После тройного плача, лобызаний, затрещин от старших женщин мне, опять объятий и звонка папе нас с мальчиками провели в комнату для обмена информацией и знакомства. Оказалось, что в своем горе моя родня посетила двести тысяч гадалок и экстрасенсов. И вот некая Аделаида, выйдя из глубокого транса, сказала им, что меня удерживают в неволе где-то очень далеко. Вокруг сплошная ночь, и говорят не по-нашему, а вроде как на немецкий похоже. И даже похитителей описала. Сказала, красавцы такие, что смотреть на них спокойно она не может, ибо женщина одинокая и от разглядываний всякие ее искушения посещают. Мы с мальчиками переглянулись, и адресок Аделаиды я запомнила.