Громкое «Намастей» заставляет открыть глаза и откинуть капюшон спального мешка. Прямо над Салюсом стоит довольный проводник с двумя кружками горячего чая с лимоном.
Наутро после рома в горло ничего не лезет, кроме чая. Все сидят на камнях, смотрят на бурлящую воду в предвкушении борьбы с порогами, водоворотами и другими непредсказуемыми выходками реки.
Лодка перепрыгнула через порог со страшным названием «Убийца мужчин», нырнула под воду, оставив на поверхности только головы в желтых касках, и через секунду выскочила на поверхность. Все было в воде, и если бы не пластмассовые бочки, в которые были упакованы вещи, все промокло бы насквозь, включая фотоаппараты и другую технику.
Юр показал на берег:
– Там человек, давай причаливай, надо помочь!
У берега лежал человек, верней, половина человека уходила под воду, а на берегу оставались только ноги. Проводник посмотрел, куда указывал Юр:
– Ему не поможешь, он мертв.
Юр не мог успокоиться:
– Надо что-то делать, как он погиб?!
Проводник пожал плечами:
– Время пришло. Может, со скалы упал, может, убили дикие люди. Он сюда пришел умереть, – и продолжил: – Если приходит время, ты можешь попасть под машину, упасть со скалы, утонуть, где бы ты ни был, у себя далеко дома или тут, – и повторил: – Он сам пришел сюда, чтобы умереть, я часто несусь вниз по этой реке, думая: зачем я сел в лодку – чтобы жить или чтобы умереть?
В доме все изменилось, они были все вместе, они все любили друг друга так же, а может, и еще больше, чем раньше. Просто какая-то тень легла между ними, страх, что кто-то из них может уйти навсегда.
Младший ничего не знал и был таким же, как всегда. Артур стал совсем другим, он перестал, как раньше, без умолку рассказывать матери о своих делах, стал как-то ее сторониться. И только когда она стала собираться в больницу, он подошел к ней и обнял ее. Его маленькое тело все сотрясалось от рыданий. Она его успокаивала как могла, гладила по волосам: «Ну что ты, не плачь». Он поднял на нее полные слез глаза и прерывающимся голосом спросил: «Мама, ты умрешь?!» Она прижала его голову к груди и пообещала: «Нет, сынок, не умру, мы рождены, чтобы жить!»
Возле машины она обернулась и увидела, как Артур с младшим стоят возле окна и машут ей рукой. Она еще раз посмотрела через окно машины на ребят, без устали махавших ей, и к ней пришла абсолютная уверенность, что все будет хорошо.
Рафтинг закончился. Катманду встречает своих гостей сотнями гудящих клаксонов и клубами серой пыли, вьющейся за каждой машиной и за каждым рикшей.
Сквозь шум, врывающийся в телефонную будку с улицы, он слышал оттуда, издалека, голос жены:
– У тебя все хорошо?
И не отвечая, спрашивал ее:
– Как у тебя?
– Все хорошо… Мы рождены, чтобы жить.
Утром через открытое окно в комнату вместе с прохладным, почти осенним воздухом приходит какое-то волнение, какая-то тоска. Я вдыхаю в себя этот волшебный аромат и закрываю глаза. Волны моей памяти уносят меня далеко-далеко.
Передо мной снова простираются белоснежные вершины, я снова слышу гул далеких и близких лавин и вдыхаю аромат девственных гималайских цветов, а ветер приносит с собой какие-то запахи ближайшего жилища. Под моими ногами снова тропа, которая, петляя над пропастью, ведет меня в неизвестность, а я иду и иду, впитывая в себя этот новый, неизведанный мир. Горная река с низвергающимися водопадами снова тревожит слух своим шумом и обдает меня с ног до головы миллиардами брызг, принося блаженство разгоряченному от долгой ходьбы телу. Я снова вижу радугу в падающих слезах водопада и наслаждаюсь пением птиц вперемежку со стрекотом насекомых в высокой горной траве. Облака на мгновение прикорнули у горной вершины, устав от вечного бега, и снова заскользили по небесам куда-то вдаль. И бессчетное количество звезд, рассыпанных по небу чьей-то рукой. А эти встречи в тесном каменном бунгало, примостившемся, подобно гнезду орла, над самой пропастью! Живительный напиток рокси, от которого приятно кружится голова и ты начинаешь затягивать непальскую песню, которую сразу подхватываю все, кто в этот момент с тобой рядом, а если кто не знает слов, то просто подпевает, как может. И утро с его прохладным воздухом и почти что осенним ароматом, который начинает так волновать.
Я открываю глаза и из мира грез переношусь в свою маленькую комнатку под скошенной крышей дома. За окном шумит ветер, раскачивая сосны, и гонит по небу вереницы сонных серых облаков. Я зарываюсь с головой под теплое одеяло в надежде снова заснуть, но воспоминания выталкивают меня с кровати, и я лезу на чердак.
В дальнем углу валяются мой здоровенный рюкзак, палатка, спальный мешок и множество разных других вещей. Я начинаю все это перебирать, поправлять, и вдруг за моей спиной раздается шорох. Я оборачиваюсь и вижу еще не совсем проснувшуюся жену. В ее глазах явное беспокойство: если я начал перебирать вещи, это неспроста.