В это утро он не надел своей обычной рясы, а шел по берегу в сторону отеля «Роял Маре» в простых потертых джинсах и рубахе навыпуск. Мысли вертели в голове: «Может, я с ума сошел? Может, это тоже был сон?» Подойдя к тому месту, где произошла вчерашняя встреча, он долго изучал все вокруг. В подтверждение тому, что это было наяву, он с ужасом обнаружил несколько длинных шерстинок на камне, точь-в‑точь таких, какие были на тех страшных козлиных ногах. Он быстро перекрестился и пошел прочь от этого места.
Впоследствии Курт старался быть более осторожным и не показываться на глаза случайным людям. Чтобы как-то себя занять, он смастерил себе флейту и, подобно мифическому сатиру Марсию, стал учиться на ней играть. Вначале флейта издавала фыркающие звуки, словно обижалась на неправильное с ней обхождение. Но постепенно она становилась все более нежной, и вскоре ее звуки уже очаровывали все вокруг. Его друг, брат Андрей, дивился нечеловеческому умению и таланту своего необычного и доброго друга, а по ночам молился за него, чтобы Всевышний помогал ему во всем и чтобы люди не навредили ему.
Как-то поздно ночью Курт забрался на плоскую крышу обители, лег на спину и долго смотрел в небо. А потом мысленно спросил, глядя на звезды:
– Господи, зачем я тут? Почему люди создали меня таким уродом? Как ты это допустил?
Но звезды не отвечали, и он уснул, убаюканный теплым ласковым ветром.
Ему снился сон, будто звезды закружили над его головой хоровод, потом собрались вместе и образовали два огромных сверкающих глаза, которые заглянули ему прямо в душу. И оттуда, свыше, из самых глубин космоса раздался голос: «Без моей воли человек ничего создать не может, только испортить созданное! Ты прикрываешь монашеским одеянием свои козлиные ноги? Не переживай из-за этого так сильно! Некоторые прикрывают такими одеяниями козлиную душу!» Потом небо замолчало и звезды рассеялись. Курт открыл глаза и поразился тому, какие видения ему являются на этом острове. «Видно, и в самом деле тут родился сам Зевс и в древности обитали боги», – подумал он, потом накрылся одеялом с головой и уснул глубоким сном до самого утра.
В конце августа уже мало зеленой травы остается на склонах гор, только там, где бьют холодные ключи, можно увидеть островки зелени. А солнце, палящее все лето, превращает яркий пейзаж в серо-коричневый, даже вековые оливковые деревья покрываются серым налетом. Но и в этом есть своя прелесть, скоро можно будет собирать урожай, и наступит пора свежего оливкового масла и молодого вина.
Это самое лучшее время для любознательных туристов, солнце уже не палит нещадно, скорее ласкает, и пилигримы со всего мира устремляются на землю древней Эллады. Редко кто не знает подвигов Геракла и его несокрушимого отца, бога всех богов громовержца Зевса. Там, у себя дома, они обращаются с молитвами к своим богам, а тут другое место – и в воздухе витает что-то магическое. Тот, кто спускался в пещеру, где прятала свое дитя мать Рея, не может не почувствовать дыхание тех далеких времен. Увидеть озеро, где плескалась прекрасная Афродита, – и если женщина окунется в эти воды и, да простит меня Всевышний, тайно попросит великую богиню, даровать ей красоту и вечную любовь, она выйдет из озера действительно прекрасной, полной надежд.
Тут каждый найдет для себя то, что ищет. Поэт найдет вдохновение в шумном прибое и морских брызгах, которые, наверное, поднимаются от взмаха крыльев невидимого божественного коня Пегаса, на котором взмывают ввысь наши таланты. Выпивоха обязательно повстречает в какой-нибудь таверне самого Бахуса, принявшего вид обычного гуляки, и проведет с ним небывалую ночь веселья, и пропьет все до последнего гроша, и еще долго будет вспоминать своего неугомонного приятеля. А кто-то просто попытается найти самого себя, не в отражении зеркала, а в чем-то другом.
Впервые за шесть лет замужества Мария уехала за границу одна. Вернее, не за границу, а в отдаленную от ее дома часть европейского содружества. Ее муж, известный в Риге финансист, не смог оторваться от своего любимого дела и позволил ей уехать в командировку от Академии художеств. Так бы он ни в коем случае не отпустил ее одну изучать минойскую культуру.
Он обожал свою жену так же, как и свой дом, свою работу и свой доход. Все остальное для него было совершенно незначимо – отбирая у разорившихся семей очередную квартиру, он даже слегка расстраивался, что не сможет больше получать очередные проценты за кредит и предстоит возня с их выселением на улицу.
В рабочие дни в бога он не верил, это ему было крайне невыгодно, но икону на всякий случай дома повесил, а по выходным иногда появлялся в церкви и делал немалые взносы в ее казну, каясь в своих грехах. Не простить его было бы просто неприлично, и его прощали, ласково погрозив пальцем.
Хотя он и был в сущности ростовщиком, при общении со своими знакомыми он казался до тошноты положительным человеком, поэтому многие за глаза называли его «хорошистом». Его нельзя было назвать отрицательным персонажем, он ловко подстроился под окружающий его мир и наслаждался его беспринципной и безжалостной сущностью. Одно время он стал даже подумывать, не принять ли ему индуизм с его кастами, где все было четко расставлено по своим местам. Но, побоявшись тайных преследований со стороны местных конфессий, остался для всех «добрым христианином».
Жена была для него своеобразной вывеской, при встрече с новыми людьми он обязательно подчеркивал, что она бывшая модель и учится в Академии художеств. Между ними было своего рода взаимное чувство: она любила его за то, что он ее хорошо обеспечивал и баловал дорогими подарками, а он любил ее за девяносто-шестьдесят-девяносто.
За четыре дня Мария успела посетить основные достопримечательности острова. Она осмотрела развалины дворца Миноса и расстроилась, потому что ожидала увидеть нечто более грандиозное. Побывала еще в нескольких местах, отмеченных историей, и со спокойным сердцем решила оставшиеся десять дней посвятить солнцу, морю и песку.
Последним местом, которое она посетила, стала пещера Зевса, и это было для Марии самым ярким впечатлением за все путешествие. Возвращаясь в гостиницу на маленьком «ситроене» по извилистой дороге, она случайно заметила на вершине скалы необычное строение. Она подъехала ближе и увидела указатель «Обитель странника». Вверх к монастырю вела узкая тропа, петляющая над обрывом. Припарковав машину у обочины, Мария, недолго поразмыслив, закинула на плечи рюкзак и пошла вверх.
После утренней молитвы, когда солнце еще только-только собирается вынырнуть из вод Средиземного моря, Курт забирался на крышу, и вместе с пением первых птиц раздавались волшебные звуки его флейты. Вряд ли кто-нибудь на земле мог сравниться с ним в игре на этом инструменте, даже птицы на мгновение замолкали, а потом все хором начинали щебетать, пытаясь потягаться с ним мастерством. Когда светило показывалось на горизонте, птицы замолкали, и Курт тоже прекращал свой утренний гимн солнцу, спускался по лестнице к себе в келью и садился за компьютер.
День пролетал удивительно быстро, он даже не успевал разобрать всю почту и поделиться с друзьями своими последними идеями в некоторых областях науки. Но чрезвычайно обрадовался, получив ответ из Миланской оперы Ла-Скала о том, что они приступили к репетициям его новой оперы «Затворник» и будут рады видеть его на генеральной репетиции через несколько месяцев, о чем он получит предварительное извещение. Сам знаменитый тенор Каррерас прислал ему свои поздравления.