Мне стало грустно. Да, я идеалист. Мне противна демократия, где выбирают лучшего среди богатых и для богатых, а не лучшего среди лучших.
И я вспомнил историю об одной настоящей женщине, для которой было не все равно, как существуют люди рядом с нами, и слово «любовь» во всех его пониманиях не было для нее пустым звуком.
Жизнь бросает нас по белу свету или держит взаперти на одном месте, мы ее ругаем, проклинаем, но все равно с радостью встречаем новый день.
Когда приходит весна, мы всегда ждем чего-то необыкновенного, быть может, чуда под названием любовь, а может, просто чего-нибудь нового. И не имеет значения, где ты в этот момент находишься – во всем мире весенние ручьи бегут одинаково. Наверное, и в Париже люди лишены долгого таянья снега и журчащих весенних ручьев, но зато вместо них тут в воздухе витает аромат желания, который не меньше радует сердце.
Минночка остановилась в отеле с звучным названием «Де Пари», окна ее номера выходили на маленькую площадь возле входа в Лувр. Каждое утро она наблюдала молодого человека, изображавшего из себя статую худого Самсона, обсыпанного чем-то вроде муки, потом живая скульптура превращалась еще в кого-то, а ближе к обеду собирала свои вещи и уходила под арку соседнего дома, где натягивала на себя штаны, рубаху и убиралась восвояси.
Париж никогда не меняется, он живет жизнью, обособленной от тех, кто обитает в нем, от тех, кто в нем рождается, кто делает его еще прекрасней. Потом они уходят, а город продолжает жить. Потомки Дюма, Бальзака, Мопассана и множества других летописцев этого города продолжают так же пылко любить, невинно изменять и просто жить самой обычной для французов жизнью.
Булочная возле собора Сакре-Кёр ничем не отличается от сотен подобных ей заведений, разбросанных по всему городу. Но именно сюда ранним утром, сама не зная зачем, зашла Минночка – то ли ей просто захотелось чашечку ароматного черного кофе, а может, ей кто-то «постучался в сердце».
Ему тогда было уже за сорок. Конечно, он слегка молодился, но Минночка этого совершенно не заметила. Многим молодым женщинам нравятся мужчины постарше, и седина в их волосах кажется им чем-то респектабельным, стабильным, даже если в голове с подобным обрамлением непрекращающийся ветер вечной юности.
Краешком глаза она видела, что он наблюдает за ней, ее это почему-то страшно смущало, и она не отрывала взгляда от чашки кофе, рассматривая черную гущу с пенкой. И вдруг незнакомец произнес: «Прошу прощения, вы очень похожи на француженку, но мне кажется, что вы из Польши». Он сказал это так легко и просто, что Минночка с легкостью ему ответила: «Вы ошиблись, я родилась в России». Он обрадовался: «Вы первая русская, с которой я разговариваю. Как приятно!» «Мерси, я там только родилась, но живу в Германии», – улыбнувшись, поблагодарила она. «Жан де Лувье», – представился он.
Через час они уже прогуливались по набережной Сены и болтали о всяких пустяках, на которых обычно завязываются все знакомства.
Минночка приехала в Париж из Германии по заданию Второго Интернационала, что уже ее ставило в первые ряды борцов за свободу, равенство и братство рабочего класса, а находиться тогда в этих рядах – это уже говорило о незаурядности человека. В большинстве случаев это были высокообразованные люди с обостренным чувством несправедливости этого мира, и уже потом к ним присоединились представители того класса, за интересы которого они так ратовали. Но что такое все мировые проблемы, когда на горизонте появляется любовь? Так, ничто!
Они встречались каждый день, и через пару месяцев потомок известного французского рода уже перечислял деньги на счет II Интернационала. И вовсе не из-за политических убеждений, просто он полюбил эту стройную маленькую женщину с потрясающими карими глазами и сумасшедшей энергией. А еще через три месяца он уже принимал активное участие в ее работе.
Из гостиницы она переехала к нему в дом недалеко от берега Сены, где в окно наблюдала, как по реке скользят прогулочные катера с шумной публикой. Ей казалось, что жизнь уже почти сложилась – рядом удивительный мужчина, и она борется за свои идеалы в этом мире. Но тут, в связи с их политической деятельностью, им приходится покинуть Францию. Она скрывается в Германии, а он быстро уезжает в Южную Америку.
С тех пор на каждый ее день рождения и в тот день, когда они познакомились, посыльный еще много лет доставлял Минночке букеты белых роз.
«Фройляйн, могу я узнать ваше имя?» – обратился к ней приятный молодой человек примерно ее возраста. Она обратила на него внимание, когда он выступал с речью о недопустимости прихода к власти нацистов. «Минна», – ответила она. «Густав», – и они по-партийному обменялись рукопожатиями.
Свадьба прошла скромно, так у них было принято. Еще до регистрации из Южной Америки прислали огромный букет красных роз с маленькой открыткой, на которой была всего одна фраза: «Я бы отдал все на свете, чтобы быть рядом с тобой». Это чуть не испортило весь праздник, но что-то все же взяло верх над воспоминаниями, и они уехали расписываться.
«Зиг хайль!» – неслось изо всех уголков Германии. Через год муж уже сидел в одном из первых концлагерей, а Минночке удалось бежать в Россию, где верные ленинцы оказали ей «радушный прием» в виде пятнадцати лет лагерей как немецкой шпионке.
Далекая сибирская деревня Кутузовка (что вовсе не означало, что тут когда-то останавливался знаменитый фельдмаршал, скорее, здесь раньше была какая-то местная кутузка) стала ее новым домом. Конечно, жизнь здесь очень отличалась от жизни в Германии или Париже, но это было просто рай по сравнению с лагерем строгого режима.
Ей было уже далеко не двадцать, но чувство юмора и жизнерадостность она ничуть не утратила, подшучивая над собой: «Русский язык я выучила самым последним, но зато какая практика, какой фольклор!».
Наум свободно говорил на русском и немного на иврите: «Извините, как вас зовут?» Так бывший известный ученый-физик вскоре стал ей новым, сибирским мужем. Их нынешняя вольно-поселенческая жизнь отличалась от жизни в лагере лишь тем, что вокруг не было колючей проволоки.
Но тут, к счастью, умер великий вождь. Весь народ горевал, а они, как и положено врагам народа, тихонько радовались, ожидая изменений в своей судьбе.
Товарный вагон был до отказа забит людьми и под радостный стук колес вез их к новой жизни, казалось, нереально счастливой.
Несмотря на то, что Наум был бывшим, хоть и маленьким, врагом народа, его все же снова взяли работать в секретный институт ядерной физики, уж слишком ценным специалистом он был, но предупредили, что с ним живет бывшая шпионка. Но даже если бы она была и настоящей, он бы ее никогда не бросил.
Первый телевизор был настоящим чудом, в громоздком ящике с маленьким экраном, перед которым ставилась огромная линза, шевелились реальные люди. Вот так, благодаря этому чуду техники, Минночка смогла разглядеть в маленьком окошечке на Запад своего немецкого мужа Густава, который не только выжил в концлагере, но и стал одним из руководителей новой Германии.