— Мне все понятно. — Карбалла отдал папку своему помощнику.
Фардини кивнул Маруфу, тот протянул начальнику кейс, Фардини открыл его, вытащил три десятка пачек стодолларовых купюр, закрыл кейс и положил его перед Карбаллой:
— Здесь триста тысяч, за первый месяц. Деньги, необходимые на работу, обеспечение лагеря, сумма, рассчитанная по статьям в плане, будет переведена на счет в банк Исламабада. Доставлять наличность будет специальный курьер, его досье также в плане, либо перечислять на другие счета. С финансами трудностей не возникнет. У ИГИЛ много денег, гораздо больше, чем в бюджете Афганистана, Ирака и Сирии вместе взятых. Сегодня ты получил наличность, за другие месяцы оговоренная сумма будет переводиться на счет, который сам укажешь. Это по финансам. Несколько дней тебе, Наваб, чтобы передать наркобизнес доверенным лицам. В понедельник, 13-го числа, ты должен быть в Пакистане, в Наварусте. Там познакомишься с подчиненными, проверишь колонну, посмотришь личные дела. Марш к Харасу следует начать утром воскресенья, 2 ноября, чтобы к вечеру 3-го числа быть на месте. Впрочем, и это обозначено в плане. Внимательно изучи документы. Связь будешь поддерживать по спутнику только со мной. Сегодня же отправлюсь в Багдад. Как доберусь, выйду на связь, проведешь контрольный сеанс, в дальнейшем связь постоянная, ежедневная.
— Я все понял, Оман!
— Ну и хорошо. Теперь подпиши контракт.
— Контракт?
— Да, мы все же не банда, а солидная организация, практически уже настоящее государство. А посему все должно быть оформлено должным образом.
— Контракт с ИГИЛ — это то же самое, что смертный приговор, если документ попадет в руки врагов, — усмехнулся Карбалла.
— Согласен. Но он не попадет в руки врагов. Если только ты сам не сбережешь свой экземпляр.
— Я оставлю его у тебя. Зачем мне бумаги? И лишние проблемы?
— Дело твое. Алим?
Помощник извлек из бездонного, казалось бы, кейса три листа стандартной бумаги, написанной арабской вязью, передал Карбалле. Новоиспеченный игиловец внимательно прочитал переданный лист, хотя только один являлся оригиналом, остальные — «копией», поставил свою подпись и отдал документы Мурафу.
— Ну вот, дорогой друг, и все пока, — улыбнулся Фардини. — Ты теперь один из нас. Один из руководства отделения ИГИЛ в Афганистане.
— Ты мне подскажешь, кто еще входит в это руководство?
— Нет!
— Почему? — не без удивления спросил Карбалла.
— Потому, мой друг, что после неудачи с Фарди под руководством отделения в Афганистане подразумеваются полевые командиры уже скомплектованных и действующих отрядов. С каждым из них отдельно поддерживается связь из Эр-Ракки, каждому ставятся персональные задачи. Это, конечно, временно. В ближайшем будущем будет создан единый совет отделения и назначен его руководитель. Старайся, Наваб, не исключено, что им можешь стать ты. А это совершенно иной властный уровень. И не только властный. Ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю.
— Прекрасно. Ты с помощником можешь отдохнуть, мы же с Мурафом поедем. Нам еще Иран проходить.
— Наверняка у тебя есть там «коридор».
— Конечно, иначе я не смог бы попасть в Афганистан. Думаю, американцы вряд ли предоставили бы мне самолет или вертолет, — усмехнулся Фардини.
— Нет, — покачал головой Карбалла, — мы тоже поедем. Ты же дал несколько дней, а дел по бизнесу много.
— Как хочешь. Но сначала уедем мы.
— Ты начальник, твое слово закон.
— А вот это правильное замечание, Наваб, не забывай никогда.
Боевики обнялись на прощание. Фардини и Мураф уехали. Спустя полчаса усадьбу покинула и машина Карбаллы. Максуд повел ее на выезд из города. Им предстоял путь до Кандагара.
Проводив гостей и плотно закрыв ворота, хозяин дома Алим Редан прошел в потайную комнату своего старого дома, где на столе стояла записывающая аппаратура, там же спутниковая станция, переносной сканер, обычный мобильный телефон.
Редан воспользовался сотовым телефоном. Набрал номер:
— Карим? Я!
— Узнал, подожди, ты проверил дом?
— Минуту! — Редан включил сканер, тот замигал зеленым огоньком, и продолжил разговор с братом: — У меня чисто.
— Говори, Алим.
— Встреча состоялась. Интересная, скажу тебе, встреча и тревожная.
— Ты записал разговоры боевиков?
— Конечно, с начала до конца. Запись на флешке. Или передать ее тебе на компьютер?
— Нет. Американцы контролируют электронную почту. А если к ним попадет информация, то окажется она и у игиловцев.
— Как быть?
— Тебя сегодня арестуют, брат.
— Не понял? За что? — удивленно протянул Редан.
— По подозрению в связи с радикалами. По доносу одного очень бдительного человека. Обвинения не подтвердятся, и тебя отпустят.
— Но это не вспугнет «гостей»?
— Нет. На них работает один из офицеров моего отдела. Он и проведет арест и допрос. Все обвинения отрицай, зайдет разговор о встрече — никакой встречи не было. Тебя подержат и отпустят. В управлении я найду момент, чтобы забрать у тебя флеш-карту.
— Хорошо. Когда ждать прибытия твоего оборотня?
— Где-то в полдень.
— Слушай, Карим, если ты знаешь о предателе, почему он до сих пор на свободе?
— А кто будет сбрасывать дезинформацию радикалам?
— А! Понимаю. А он не подозревает, что раскрыт?
— Нет. Напротив, его ждет повышение и должность моего заместителя.
— Ты бы был поосторожней, Карим.
— Я достаточно осторожен, брат. Видео снимал?
— Только с камеры, что охватывает площадку перед домом.
— Но «гостей» заснял?
— Да.
— Видео тоже на флешку, аппаратуру в тайник. Забросай комнату хламом.
— Я все знаю!
— Ну, тогда до встречи?
— До встречи, брат!
Закончив разговор, Редан извлек из сотового телефона флешку, вставил старую, почистил память, положил трубку в карман, отключил всю аппаратуру, перенес ее в подвал, где спрятал в тайнике стены. В комнатушку занес старые ковры, кошмы, различные предметы быта и вышел на площадку. Навел на миниатюрную видеокамеру дистанционный щит, нажал клавишу. Крепления камеры вышли из пазов, и она упала в кусты роз, растущих у дома. Убрав и камеру, Редан прибрался в главной комнате. Уже через час ничто не выдавало, что здесь была встреча четверых мужчин. Он приготовил чай, устроился на ковре и, опираясь на подушку, налил ароматный напиток в пиалу. Пододвинул пепельницу, закурил. Стрелки часов приближались к полудню.