— Просто нехорошо для мужчины заглядывать в окна.
— Ты кому это сказал? — Вахид не на шутку вспылил. — По-твоему, я подглядываю?
— Я не говорил этого, — прохрипел охранник, потрясая автоматом. — Проваливай!
Но Вахид двинулся к нему.
— Ты оскорбил меня!..
— Я делаю то, что должен!
— Я искал земляка. — Вахид подошел к крыльцу и встал. — Ты начал позорить меня!
— Я делаю свою работу! — оправдывался боевик, поняв, что перегнул палку.
Статус командира отряда позволял Вахиду сейчас устроить разнос, однако он отказался от этой мысли.
— Какой может быть здесь секрет от меня? — спросил он, не оставляя попытки вынудить караульного сказать, что находится в этих стенах.
— Уходи! — устало попросил боевик.
Вахид огляделся по сторонам. Их спор привлек внимание раненых. Это плохо. Не в его положении так себя вести. Разведчик должен действовать осмотрительнее. Сейчас слух о конфликте разойдется по больнице, и кто его знает, чьи уши услышат об этом.
Немного поразмыслив, Вахид решил пообщаться с чеченцем, о котором ему рассказал Мерза.
Дверей, как и окон, в больнице не было. Вахид сдвинул кусок брезента и заглянул в палату. На его удивление, здесь находился всего один больной. Он лежал на спине и с безучастным видом глядел в потолок. Бритый наголо череп был шоколадного цвета, нижняя часть лица, испещренного шрамами, покрыта густой, черной с проседью щетиной. Опираясь на палку, Вахид подошел к кровати. Ни один мускул не дрогнул на лице раненого.
Вахид поприветствовал его на родном языке.
— Ты чеченец! — Бородач оживился и медленно сел. — Хвала Всевышнему! Я думал, Махмуд зашел.
— Этот француз только что делал мне перевязку, — сказал Вахид и оглянулся на двери.
— Почему француз? — спросил бородач и отбросил в сторону простыню, которой был накрыт.
— Потому что из Франции, — пояснил Вахид.
— Араб из Франции, — брезгливо проговорил чеченец и поскреб пальцами подбородок. — У него нет родины.
— Ты же видел, как к ним здесь относятся.
— А как относиться к тем, кто бежал в Европу и жил на налоги, которые платят проститутки и геи? — Бородач скривился. — Он покупал на эти деньги еду и воду, а теперь пытается воевать за чистый ислам!
— Истинная правда, брат! — согласился с ним Вахид.
— Ты как здесь? — спросил бородач и посмотрел на палку. — Нога?
— Два дня назад зацепило, — подтвердил Вахид.
— Может, сядешь?
— Надоело лежать. — Вахид покачал головой. — Ты откуда родом?
— Гудермес. Усман Виссаров меня зовут. Слышал?
— Джанбулат не твой родственник? — спросил Вахид.
— Это мой брат, — обрадовался Усман. — А ты откуда?
— Курчалой, — ответил Вахид. — Но давно там не был.
— О чем речь. — Усман погрустнел. — Я пятнадцать лет не появлялся дома.
— Я тоже редко бываю на родине.
— Но ведь бываешь!
— Что тебе мешает?
Усман молчал.
— Я имею много врагов, но это не мешает мне видеться с близкими и помогать им, — добавил Вахид.
— Мои родственники не хотят знать меня, — глухим голосом проговорил Усман. — Моя жена умерла на пути Аллаха, и за это они отказались от меня.
— Шахиды не в почете у предателей, — посочувствовал ему Вахид.
— Не смей так говорить о моих родственниках, — предостерег Усман. — Это моя жизнь.
— Все равно я сочувствую тебе, брат. Чем же ты жил все это время?
— Сначала перебрался в Грузию. Там мы собрали отряд и вернулись в Чечню. Но через месяц на наш лагерь вышли кадыровские собаки.
— Тебе удалось спастись, — констатировал Вахид. — Потом ты вернулся в Грузию?
— Я перебрался в Турцию.
Усман говорил дозированно, взвешивая каждое слово.
— Я тоже долго жил на чужбине, — перебирая четки, сказал Вахид. — Но перед поездкой сюда смог побывать дома.
В глазах Усмана появился интерес.
— Как там сейчас? Я слышал, тяжело людям при новой власти.
— Не могу сказать. — Вахид развел руками. — Я приходил, когда темнело, и уходил до рассвета.
— Как узнал, что я здесь?
— Один раненый сказал. — Вахид показал на стену, за которой была его палата. — Мерза.
— Знаю такого, — сказал Усман. — Хороший воин. Но говорит лишь на арабском.
— Ты можешь ходить? — осторожно спросил Вахид.
— Да, — кивнул Усман. — Почему спросил?
— Я собираюсь уехать отсюда, — испытующе глядя в глаза Усмана, сказал Вахид.
— Почему? — В глазах Усмана появилась настороженность.
— Ты знаешь, что происходит сейчас на Украине?
— Слышал краем уха. Но при чем тут это?
— Когда-то нам помогали наши украинские братья, — напомнил Вахид. — А сейчас пришел наш черед.
— Почему ты называешь их братьями? — Усман осуждающе покачал головой. — Они неверные.
— Что ты знаешь! — Вахид сделал вид, будто расстроился. — На их территории сейчас собирается много чеченцев. Сформирован целый батальон, который назвали именем Джохара.
— Зачем мы там?
— Чтобы пойти на Россию!
— Надо подумать. — Усман нахмурился.
Берса прошел мимо Кривого, стоявшего с автоматом, прогремел ботинками по лестнице и толкнул двери. В нос ударил запах табачного дыма, давно не мытых тел, носков и чего-то перекисшего.
Словно размышляя, стоит или нет дышать этим смрадом, он на мгновение задержался на пороге.
Мосляк с Портосом, склонившиеся над нардами, вскинули взгляды. Гниляк, сидевший в обнимку с Лисой, убрал руку с ее груди и встал. Люгер, лежавший на нарах, сунул под матрац какой-то журнал.
Берса потянул носом воздух и сморщился.
— Чем это у вас здесь воняет? — строго спросил он.
— Я им говорила, нечего там, где спим, сепаров кошмарить, — зло сказала Лиса. — Они здесь от боли под себя ходят, да и кровь с них течет, а пол деревянный. В щели попала, теперь киснет.
Берса посмотрел на Гниляка и спросил:
— Снова за старое?
— А я что? — Изувер захлопал глазами. — Они сами. Бузили, вот для беседы и пригласил.
— Кто ты такой, чтобы приглашать? — вышел из себя Берса. — Я запретил тебе прикасаться к ним!