Как бы то ни было, но сидеть и ждать, когда араб наговорится, Вахид не мог. План созрел мгновенно.
Вахид развернулся к Усману и едва слышно сказал:
— Тебе надо подняться этажом выше и ждать сигнала.
Ни слова не говоря, Усман подчинился.
Дождавшись, когда его тень исчезнет с пролета, Вахид перегнулся через перила и позвал:
— Послушай, уважаемый!
Араб замолчал.
— Я плохо знаю твой язык, — объяснил Вахид, с трудом подбирая слова. — Как с тобой можно говорить?
— Английский знаешь? — раздался испуганный голос.
— Конечно! Я жил в Англии.
— Кто ты? — донеслось из-под лестницы.
— Почему нарушаешь приказ? — строго спросил Вахид, проигнорировав вопрос. — Все знают, что нельзя даже держать при себе включенный телефон. Хочешь, чтобы американцы разбомбили госпиталь? А может, ты делаешь это специально?
— Что ты такое говоришь? — воскликнул араб. — И в мыслях не было. Что ты там делаешь?
Араб говорил практически без акцента, отчего Вахид сделал вывод, что тот с малых лет жил в Англии.
— Я работаю здесь, — соврал Вахид. — Ходил забрать наверху кое-что.
— Почему я не видел, как ты поднялся?
— Тебя здесь не было.
Наконец снизу появилось испуганное лицо. Араб задрал голову и пытался разглядеть Вахида. На вид ему было не больше двадцати. Совсем мальчишка.
— Я отходил на минуту.
— Мне все равно, где ты был. Иди лучше сюда. Помоги мне принести одну вещь.
— Какую? — испуганно спросил араб, поднявшись на площадку.
— Увидишь. — Вахид, уже не таясь, стал подниматься по лестнице.
Теряясь в догадках, боевик направился следом за ним.
Вахид дошел до ящика, найденного часом раньше, наклонился и взял его за ручку.
— Бери! — приказал он арабу.
— Что это? — спросил тот.
— Кто-то украл перевязочный материал и спрятал здесь. Я нашел. Сейчас надо отнести его на место.
— Послушай! — испуганно воскликнул боевик. — Я ни при чем!
— Тебя никто ни в чем не обвиняет, — попытался успокоить его Вахид. — Мое дело — лечить наших братьев.
— Но ты же понимаешь, что спросят с меня!
— Каждый отвечает за себя. — Вахид приподнял край ящика и прикрикнул: — Хватай! Чего ждешь?
— Нет, постой, — заторопился араб. — У меня семья. Ты не можешь не знать, как обойдутся со мной, когда узнают об этом.
— Но ведь ты не крал этого! Чего тебе бояться?
— Почему ты не понимаешь?! С меня-то как раз и спросят. Ведь это моя вина, что здесь разгуливают воришки.
— Все это могли похитить в то время, когда вход охранял другой человек, — выдвинул предположение Вахид и выпрямился.
— Я один сегодня здесь.
Араб был готов расплакаться. Немудрено, ведь в ИГИЛ за все одно наказание — смерть.
— Хорошо, я не стану никому говорить о случившемся, — пообещал Вахид. — Но тогда нельзя допустить и того, чтобы кто-то из тех, с кем я работаю, увидел этот ящик.
— Ты собираешься его спрятать?
— Пока мы занесем его к раненым.
— Спасибо, брат! — обрадовался араб. — Ты спас меня от позора.
«Какой ты глупый! — подумал Вахид. — А приехал воевать из самой Англии! Зачем, спрашивается, тащить куда-то этот ящик?»
В коридоре никого не было. Они втащили ящик в палату и поставили на пол.
Вахид не стал включать свет.
— Я мог оказаться среди этих несчастных, — сказал араб и охнул от удара кулаком в висок.
— Ты и останешься, — проворчал Вахид, перешагнул через парня, рухнувшего на пол, и выглянул в коридор.
Никого.
Вахид вернулся назад и включил свет. Зелимхан по-прежнему лежал с накрытой головой. На простыне проступила кровь. Его обнаженный сосед лишь слегка повернул голову в сторону. Остальные даже не изменили позы.
Вахид задвинул ящик под ближайшую к выходу кровать и стал снимать с араба куртку. Скрип дверей заставил его выпрямиться.
— Это я, — громким шепотом объявил Усман и вымученно улыбнулся.
— Надо торопиться. — Вахид показал на араба. — Этого разденем и положим вместо моего брата.
— Давай я займусь охранником, а ты позвони своему земляку, — заторопился Усман.
Берса открыл глаза и увидел Абдулу, сидящего на соседних нарах. В желтоватом свете керосиновой лампы он походил на больного, уставшего от жизни старика. Глаза ввалились, складки вокруг рта, тонувшие в косматой бороде, стали глубже и резче.
— Давно не спишь? — спросил Берса, пытаясь унять дрожь.
— Только проснулся. — Абдула сдвинул рукой брезент, которым они отгородились, и скомандовал: — Подъем! Живее! Кто там еще лежит!
Возня усилилась.
Берса собрался с силами и откинул одеяло. В отсыревшей одежде не удавалось согреться, поэтому люди укрывались всем, чем могли. В ход пошел даже тент со сломанного грузовика, на котором раньше привозили продукты. Его сняли с машины и разрезали на куски.
— Кто ночью печь топил? — строго спросил Берса, выйдя в проход.
— Сулейман, — ответил рослый Руслан Агушев.
Услышав вопрос, с ящика рядом с печью поднялся щуплый чеченец.
— Почему холодно? — спросил Берса.
— Уголь сырой, — стал оправдываться Сулейман.
— Просто ты жил в Европе на всем готовом, — проворчал Берса. — Вот и не умеешь печку топить.
Берса вышел из палатки и зажмурился. Свежий снег окутал все белым покрывалом. Несмотря на ранний час, было светло как днем.
— Как думаешь, растает? — раздался из-за спины голос Абдулы. — Или до весны?
— Здесь море близко. К обеду снега не будет.
— Зато появится грязь, — с досадой заключил Абдула.
Берса ничего не сказал. На самом деле он ждал снега как манны небесной. Несмотря на то что ночью температура опускалась далеко ниже нуля, дни еще были относительно теплыми.
Далеко ли они смогут уехать по проселкам в распутицу? Теперь можно с чистой совестью требовать перенести выезд на неделю-другую. К тому же еще неизвестно, в каком состоянии машина. Крикун уже оговорился, что двигатель старый, а коробка — самый настоящий хлам. Так можно будет дотянуть до морозов, а там, глядишь, снова что-нибудь случится. Можно, например, и заболеть.
У бочки для умывания всех ждало следующее испытание. Вода в ней замерзла, и людям пришлось обтираться снегом.