Неожиданно датчик движения подал сигнал, и крошечная видеокамера под потолком повернулась к полке, на которой в прихожей с момента возвращения Ричарда лежал саквояж. Сработал трансфокатор, приблизил сумку и несколько секунд сканировал ее в разных лучах и с поляризацией. Не обнаружив ничего особенного, камера развернулась, а электронный мозг дома классифицировал сигнал как ложное срабатывание датчика и запустил перезагрузку программного обеспечения датчиков движения. Через несколько секунд приборы перезапустились, а файл с информацией о незначительном инциденте был отправлен в архив.

Глава 2

Поздно вечером Сноу пришел домой и сразу включил гологравизор. Он хотел внимательно и без спешки посмотреть видеофайлы с участием Бонне, которые имелись в распоряжении КОНОКОМа.

– Так, посмотрим сначала первое собеседование, – пробормотал он себе под нос и включил воспроизведение.

На трехмерном экране посередине гостиной в воздухе возникло изображение.

– …должны все зафиксировать на камеру. Вы не возражаете?

Картинка слегка качнулась влево, вправо и замерла, установившись. Бонне, сидя за столом в своем просторном рабочем кабинете, спокойно подставил голову, на которую один из конокомовцев водрузил шлем с торчащими из него несколькими усиками антенн.

– Господин Бонне, будьте любезны перед началом сеанса назовите себя, свой возраст, должность и место работы.

На экране было видно, что один из сотрудников сидит перед поставленным на стол монитором графоскопа несколько боком к инженеру и смотрит на цветной дисплей, где отображался целый ворох цифр и символов.

– Франсуа Бонне, сорок пять лет, главный инженер-проектировщик седьмого дока Арктурианской космоверфи.

– Спасибо, господин Бонне, – поблагодарил его оператор, повертел несколько регуляторов и слайсеров и улыбнулся. – А теперь, если позволите, перейдем к нудным и часто неумным вопросам психотеста. На вопросы желательно отвечать одним словом, быстро, не особенно задумываясь. Если вопрос поставит вас в тупик, и вы не знаете, как на него ответить, ничего страшного, просто скажите «дальше», и мы пропустим его. Вся процедура займет у нас минут тридцать-сорок, не больше. Мой коллега, работая с прибором, запишет все показания, и, я надеюсь, на этом мы завершим. Готовы?

Франсуа Бонне молча кивнул головой, и антенны на шлеме слегка завибрировали.

– Поехали. В дорожном покрытии у вас на пути вы увидели трещину. Наступите ли вы на нее?

– Нет.

– Какая погода больше способствует творческому настрою: пасмурная или ясная?

– Пасмурная.

Сноу не очень внимательно слушал вопросы и ответы. Он ждал того момента, когда графоскоп отметит незначительный сбой в ответах Бонне.

– Вы вышли из дома в дождь, но забыли зонтик. Вернетесь ли вы за ним домой, или махнете рукой и пойдете так?

– Вернусь.

Пока в вопросах психотеста не чувствовалось явного подвоха, но Сноу знал, что каждый из них несет в себе небольшую, но четкую нагрузку. Это только с виду они казались такими безобидными. Только с виду.

Собеседование приближалось к завершению, когда оператор задал следующий вопрос:

– Неподалеку от вас на безлюдном берегу моря упал и сильно ушибся ребенок, а в это время в воде тонет собака. Кому поможете первому?

– Ребенку.

Сотрудник, работавший с графоскопом, чуть наклонился вперед и на треть оборота повернул один из регуляторов.

– Вы работаете дома, у вас срочное задание. К вам неожиданно пришел знакомый. Вы объясните ему, что не можете его принять, или выслушаете? – продолжал между тем бубнить второй.

Сноу отметил про себя эпизод с вопросом о собаке. Сверившись со справкой, которой его снабдил Айво, он понял, что это и есть один из моментов, где Бонне отклонился от нормы. Но это пока что совсем чуть-чуть, мизер.

– Вас подвел лучший друг. Обидитесь ли вы на него или простите?

– Дальше.

Оператор снова едва заметно вгляделся в экран внимательнее, но на этот раз не тронул ни одной рукоятки на панели прибора.

Наконец, допрос закончился, и сотрудники КОНОКОМа стали собирать графоскоп. С Бонне сняли шлем.

– Спасибо, господин Бонне, надеюсь, что на этом проверка закончена. Если же вы нам понадобитесь еще раз… – задававший вопросы улыбнулся и развел руками.

Сноу остановил запись и задумался. Для него проколы бригады были вполне очевидны. Оставалось понять – верно ли это и в отношении Бонне, то есть понял ли инженер, что допустил промах. Он снова включил просмотр с момента вопроса о собаке. Бонне с закрытыми глазами ответил на вопрос… Стоп. Как он сидит? Сноу постарался представить себе пространственное расположение всех действующих лиц в комнате, но что-то ускользало от его понимания.

– Смоделировать пространственную конфигурацию сцены и персонажей! – отдал он приказ компьютеру.

Посреди комнаты в воздухе материализовалась пространственная конфигурация арктурианского кабинета Франсуа Бонне и расположение на ней сотрудников КОНОКОМа и самого инженера. Внимательно вглядевшись в изображение, повертев его и так и эдак, Сноу пришел к выводу, что даже если бы Бонне пытался целенаправленно отслеживать информацию на мониторе графоскопа, это ему не удалось бы: угол настолько острый, что картинка сливалась для него в сплошную радужную линию. А так ли уж выдали себя конокомовские горе-операторы?

Сноу опять просмотрел запись. Нет, не явно. Оператор, непосредственно работавший на графоскопе, неоднократно менял позу, трогал и крутил ручки, наклонялся к экрану, стараясь рассмотреть графики и цифры. Нет, однозначно сказать, что своим поведением он что-то подсказал Бонне, нельзя. Но шанс, пусть небольшой, что инженер по каким-то признакам догадался об этом, оставался. Ведь смог же он пройти тест повторно без сучка и задоринки!

С другой стороны, как ему объяснял Блумберг, оба вопроса, на которых слегка споткнулся Бонне, и еще несколько шероховатостей сами по себе ничего не значат. Просто ответы на них не легли в общую логику предыдущих. Сам по себе каждый вопрос теста почти ничего не значил. Вся эта психоделия работала только в комплексе.

Ричард надолго задумался, потом запросил в архиве видеоматериал прошлого собеседования с Бонне пятилетней давности. Файл почти сразу упал к нему на МИППС. Сноу включил воспроизведение. Ничего особенного он не увидел, как ни старался. Единственное, на что он обратил внимание, так это на то, что Франсуа Бонне выглядел чуть помоложе, что понятно, и что настроение у него, не в пример нынешнему, было хорошее: он даже пытался шутить с довольно хмурыми операторами и постоянно улыбался.

«Все – тупик! – обреченно подумал Сноу. – Ничего не остается, как только лететь в командировку на Арктур. Здесь, на Земле, похоже, мы больше ничего не нароем».