— Иди сюда, дай мне взглянуть на тебя, — сказала она Торгриму, и тот придвинулся, опустившись на колени, чтобы ей было удобнее.

Морриган поднесла лампу к его лицу, изучая многочисленные раны и синяки, оглядела длинный глубокий порез на его руке.

— Хорошо заживает.

Она опустошила корзину, нанесла на рану мазь из тысячелистника, забинтовала полотном. А затем открыла фальшивое дно корзинки и кивком велела Торгриму заглянуть внутрь. В свете лампы заблестели клинки десяти кинжалов.

Торгрим посмотрел на них, затем на Морриган. И ничего не сказал.

— Орм убьет вас всех, если вы не сбежите, — чуть слышно выдохнула Морриган. — Но большим я ничем помочь не могу.

— Большего нам и не нужно, — сказал Торгрим, кивая на оружие. — Но почему ты нам помогаешь? Вы, ирландцы, больше всего на свете любите наблюдать, как северяне убивают друг друга.

— Я исцелила твоих людей и не хочу смотреть на то, как их прикончат. К тому же я христианка. Мне невыносима мысль о жестокой смерти невинных людей.

Торгрим улыбнулся, чего Морриган еще не видела, и она поняла, что ее слова не обманули этого человека.

— Ты, наверное, думаешь, что я такое нее дитя, как Харальд, — сказал Торгрим. — С каких это пор ты стала считать нас, викингов, невинными людьми?

Они услышали хрюканье, больше похожее на звук, с которым просыпается животное, а затем ботинки из козьей кожи затопали по земляному полу. Орнольф Неугомонный подошел к ним и с некоторым трудом опустился на колени рядом с Морриган.

— О чем вы болтаете? — спросил он. — Что-то не так с Харальдом?

Морриган всмотрелась в его лицо. Орнольф никогда не беспокоился о здоровье других викингов. Почему же старый ярл так переживает за юного Харальда?

— Морриган принесла нам это, — сказал Торгрим, кивая на корзину.

Орнольф наклонился, заглянул внутрь, и лицо его просияло, словно небо, на котором солнце вырвалось из-за туч.

— Один всеблагой! — сказал он, к счастью понизив голос до шепота. — Да мы их всех перережем!

— Я хотел узнать, почему она принесла нам такой подарок, — продолжил Торгрим. Морриган видела, как портится его настроение.

— Почему? — повторил Орнольф громче, чем Морриган хотелось бы. — Да какая разница почему!

— Это вполне может быть ловушкой.

— Ловушкой? Ха! Этот ублюдок Орм вздернет нас и вытащит наши внутренности крюком! Какие тут могут быть ловушки?

Торгрим поморщился. Морриган ничего не сказала. Но они оба знали, что в одном Орнольф, несомненно, прав. Норвежцы могли считать себя покойниками, их ждала ужасная смерть — их, словно свиней, будут терзать на глазах у веселящихся данов. Морриган же давала им шанс сбежать или, если побег не удастся, умереть с оружием в руках. И обсуждать тут действительно было нечего.

— Вы должны уходить сегодня, — сказала Морриган.

— Сегодня и уйдем, — заверил ее Орнольф.

Глава пятнадцатая

..должен один

знать, а не двое, —

у трех все проведают.

Старшая Эдда. Речи Высокого

Торгрим Ночной Волк прижал ладонь к потолку, удерживая равновесие, а другой рукой вгонял лезвие кинжала в сухую глину между стеблями камышей. Он балансировал на спине Скегги сына Кальфа, стоявшего на столе на четвереньках. Спина Скегги не уступала столешнице ни шириной, ни надежностью, Торгрим порой забывал, на чем стоит.

Он резал и кромсал сухой камыш, который легко поддавался острому лезвию и падал вниз невесомым дождем, засыпая Скегги и стол.

—Другой, — тихо сказал Торгрим, и Снорри Полутролль передал ему новый кинжал взамен затупившегося.

Торгрим старался работать над лазом как можно тише и даже сам не слышал звуков, которые издавал, поскольку их заглушал начавшийся дождь.

Еще один слой камыша осыпался вниз, и Торгрим почувствовал влагу — дождевая вода сочилась сквозь прохудившуюся крышу.

— Погасите лампу, — прошептал он, и кто-то задул пламя.

Торгрим срезал оставшиеся полосы камыша и подставил лицо ночному дождю и ветру.

Он постучал носком ботинка по спине Скегги. Тот медленно поднялся на колени, Торгрим переступил на его плечи, и Скегги встал на ноги, приближая Торгрима к прорехе, которую тот вырезал в крыше.

Дождь был сильным, края лаза стали скользкими. Торгрим вогнал нож в балку крыши и использовал его как упор. Убедившись, что не соскользнет, он огляделся.

Обычно столовый зал обходил дозором целый отряд стражников, но сейчас он не видел ни одного. «Собрались под скатами крыши, — догадался Торгрим, — прячутся от дождя». Ворота крепости едва виднелись за пеленой сумерек. Возле них тоже наверняка стояли стражи, но и их поглотила тьма.

Он перекатился на живот, держась за рукоятку кинжала. Дождь молотил по голове и спине, ручьями стекал с бороды. Торгрим просунул голову в прорезанный им лаз.

— Давайте, — прошептал он.

В дыре появилась голова Снорри Полутролля, стоящего на могучей спине Скегги. Снорри быстро выбрался и откатился, пользуясь кинжалом, как упором. Выглядело это так, словно он хотел убить свою тюрьму. Один за другим викинги вылезали на крышу, пока их не собралось здесь шестеро, с кинжалами на изготовку, в то время как еще шестеро выстроились ждать своей очереди внизу.

Те, что очутились наверху, немедленно рассредоточились вдоль края крыши, а затем замерли там неподвижно. Ливень поглотил порт Дуб-Линн, словно накрыв город своей ладонью.

Торгрим вновь огляделся. В руке он сжимал рукоять кинжала, каждый мускул был напряжен и готов к действию. Боль от побоев ушла, и его тело, которое еще недавно едва слушалось его, теперь наполнилось энергией. Он стал хищником, он вел свою стаю на охоту.

Викинги ждали его сигнала. Торгрим кивнул и вырвал кинжал из балки, ощутил, как начинает сползать вниз. Викинги справа и слева от него последовали его примеру и, помогая себе руками, заскользили по мокрому камышу.

Край крыши казался серой линией на фоне густого мрака, царящего за ним, краем пропасти, по другую сторону которой ждала смертельная битва. Торгрим чувствовал, как внутри поднимается дикая ярость. Его ноги соскользнули с камыша, он оттолкнулся и спрыгнул на невидимую землю внизу, восстановил равновесие и пригнулся. Под ногами хлюпала грязь.

Торгрим резко обернулся, не разгибаясь, и выставил кинжал перед собой. Он услышал, как с тихим всплеском приземлились пятеро его товарищей. Сам он очутился чуть правее двери, у которой наверняка должен был стоять стражник.

— Хей! — раздался голос.

Не предупреждение, не вызов, скорее выражение страха и удивления. Неудивительно, что человек испугался при виде странных черных существ, падающих с неба в такую ночь.