«Ши» – некая почти неопределимая субстанция, отпечаток духовного состояния создавшего ее художника.
«Ши» – всепронизывающий трепет особой таинственной жизни, которую ни с чем невозможно спутать. Это определение главного «внереального», «внепредметного» живого тока, контакта, моста через века, перекинутого от творца к нам, зрителям и участникам. Качество, которое не передается ни школой, ни подражанием, ни копированием. Можно научиться всему, но нельзя научить «ши» никого.
Рембрандт не мог передать «это» своим ученикам, Джотто – своим последователям, Рафаэль – копиистам. «Троица» Рублева – одна, ее неповторимость не передается «канону». И дело не в манере художника. Альбрехт Дюрер, например, выписывал каждый волосок, а Леонардо – тени внутри складок платья. Китайский художник XVII века Чжу Да писал тушью, как ни один лихач XX века. Любой его мазок на белом листе – тайна, повисающая над бесконечностью. Не говоря о художнике X века Цзюйжане или великом Лян Кае XIII века с его гениальным «Портретом поэта Ли Бо, любующегося луной» или Муци (XII век) «Шесть плодов хурмы» и т. д. Перечисление бессмысленно. Подлинные поэты, художники, математики – люди с «ши» всегда достаточно редки. Но страшным предвестником материалистической бездушевной бестрепетности, т. е. ухода искусства из мира, является отсутствие «ши» вообще. Тогда его место занимает цифра с нулями или слово «рейтинг». А вот что писал в 24 стансах о живописи поэт Хуан Юэ:
1. Среди затруднений, «шесть норм» соблюдая,
Жизнь в духе и ритме важнее всего.
2. Идея живет впереди твоей кисти,
А таинство – там… вне картины твоей.
3. Как звук, что вгнездился в гитарные струны,
как дымка, что станет туманом сейчас…
4. Так ветер на небе все воет и воет…
Так плещет и плещет на море волна.
5. Сплотившись с природою, всюду разлиться,
Мне малого нет и огромного нет!
6. Читая десятками тысяч фольянты,
Быть может, все это воспримешь умом.
Умом вряд ли можно воспринять, даже прочитав десятки тысяч фолиантов. Но такова не стареющая мудрость древнего Китая. О ней никогда нельзя сказать «была». Только «есть».
Любая эпоха, цивилизация, культура строит мост, перекидывая его через бездну времен, сама не подозревая об этом. По нему громыхают телеги, стучат солдатские сапоги, ездят кареты, перевозят бомбы и наркотики, мебель дивной красоты, хранящийся в оборках платьев запах старых духов.
Но иногда по тем мостам проходят избранники «ши». Значит, лошадь вышла из воды. И тогда мы можем сказать словами одного литературного героя: «Пришло бессмертие…»
Жизнь продолжается. «Полный вперед». Хотя один из лучших умов нашего времени, писатель, философ, культуролог Умберто Эко свою последнюю книгу назвал «Полный назад».
Не сравнивая себя с Умберто Эко, могу лишь предположить, что думаем мы, вероятно, об одном и том же. Тоскуя о легкой тени «ши» – двойника гениальности и обновления мира.
«Смерти нет – это всем известно».
А. Ахматова
«Системы мира – слепки древних душ».
Максимилиан Волошин
Если когда-либо что-либо свершилось в культуре, искусстве, то уже никуда не канет, не исчезнет. Можете не сомневаться: явится и воскреснет ровно в свой день и час. Будь то наскальные росписи, тотемные идолы праматери жены-земли или неожиданно обнаруженное в китайском раскопе царской гробницы эпохи Цин целое терракотовое войско первого императора, а то и завалявшаяся на чердаке картина Рембрандта.
Ставшие от времени бесценными, художественные раритеты не всегда открывают тайну времени, их создавшего, но всегда свидетельствуют о нем. Они требуют от нас усилий по восстановлению историко-генетической памяти и толкают к действию лень-забвение. Наша история, наше прошлое вокруг и внутри нас. И если душа бессмертна, то материализуется в произведениях искусства. Вот почему просвещенные тираны подавали кисти художникам. «Помянут тебя – и меня помянут».
Свидетельства эти меж тем таинственны. Собранные единым пространством нашей памяти, музея, книги, они – лишь цитаты утраченного текста культуры, породившего их. Мы складываем из фрагментов цельную историю, но уверенности в ее точности нет никогда. И что говорить об истории древней, которую, как нам кажется, мы знаем хорошо, если приблизительно наше 80‑летнее прошлое. Варианты или комментарий к истории, искусству, культуре творит каждая эпоха, потому что постоянно узнает что-то новое о прошлом или думает, что узнает. И пусть неизменны фундаментальные хронологические понятия («Такой-то царь в такой-то год») – «священный бог детали» меняет картину прошлого неузнаваемо.
Особенно это относится к античной Греции. Она всюду: вне и внутри нас. Мы – ее производное через алфавит, искусство, философию, театр. А вместе с тем – где она? Руины, фрагменты текстов, обрывки сведений. От поэта Архилоха VI века до н. э. осталось лишь несколько строк. Античность, которая «наше все», в то же самое время – «улыбка чеширского кота». Улыбка есть, а кота нет.
«Системы мира – слепки древних душ», – писал поэт Максимилиан Волошин. С античной души кто только не делал слепков в прямом и переносном смысле. От гениев эпохи Возрождения до классицистов XIX в., от неоклассицистов фашистской Германии и Италии – до соцампира и гениев начала XX века с Пикассо во главе.
Не угасает борьба мнений и понятий: что такое демократия? Мы полагаем так: участие народа в управлении и равенство всех граждан перед законом – это и есть демократия. «Все законы служат одной цели: сделать граждан равными до наиболее возможной степени… Невозможно отыскать лучшего принципа для самой замечательной формы государства», – писал в труде «Государство» философ Платон. Демократия – это равноответственность перед кодексом. Вот и все. Ничего романтического. Но когда одни равнее других – это демократией быть не может. Идеальной демократии не было никогда, но в определенные эпохи было стремление к ней. В современных спорах адепты часто ссылаются на Древнюю Грецию как пример, но имеют в виду только Афинскую демократию V века до н. э. Ну а как же остальная Древняя Греция? Сократа судили за вольнодумство и приговорили к смерти в 399 году до н. э. именно в Афинах, в эпоху яростного расцвета демократии. Тут необходимы уточнения, вернее вопросы. Древняя Греция – это что? Что мы имеем в виду?
1. Государством она не была. Единой территории, государственных границ никогда не имела. (Карта Греции: до походов и после походов) А когда в результате походов Македонского захотела стать империей, то из этого ничего не вышло. Утратив прошлую полисную дробность, она стала неузнаваемой, исчезла навсегда, рассыпалась, размылась.
2. Многополисная условная система, которую мы сегодня называем Древней Грецией, не имела ни мира, ни покоя. Бесконечные междуусобные войны. Амбиции не только малых государств, но и малых этнических групп, населявших полуостров и острова Средиземноморья, а точнее Эгейского бассейна, приводили к постоянным вооруженным выяснениям отношений – торговых, политических, территориальных и прочих.