Илья подошел и обнял ее. Саша уткнулась ему в плечо.
– Я ведь знаю, – хмуро сказала она. – Небось, думаешь, спектакль устроила, цену себе набивает… Я себя твоей женой не считаю. И то, что у нас происходит, ни к чему тебя не обязывает, запомни. И меня тоже…
Ночью Саша встала напиться.
Накинув халат, она ощупью бродила в сыром холоде сеней, наступила впотьмах на кота, и он с пронзительным визгом взмыл у нее из-под ног, а Саша отлетела к двери и наткнулась на ведро, которое искала.
Хозяева не проснулись. Донесся до нее только тихий издевательский смех Ильи.
Напившись, Саша вернулась в комнату.
– Я думала, у меня инфаркт будет.
– Не знаю, как у тебя, а у кота – наверняка, – прошептал Илья.
Румяная луна стояла посреди черного небосвода. Давно и незаметно перестал дождь. Все за окном переливалось и блестело глянцем – озеро, и мокрая земля, и мокрые лодки на берегу, и сосны на той стороне.
– Ну, где ты там? – проворчал Илья.
Саша спросила:
– Ты бы мог покончить самоубийством?
– Терпеть не могу покойников, – сказал он.
– А как же ты анатомию проходил? У вас же их там режут?
– И чего тебя к ночи на всякую мерзость тянет?
Саша рассмеялась.
– Чего ты?
– Мне с тобой очень хорошо, Илюша.
– Ну и слава богу… Иди ко мне, чего ты там не видела?
– Сейчас…
Она взяла щетку и стала расчесывать волосы, глядя в окно.
– У тебя раскладушка-то есть? – спросил Илья.
– Дома? Нету.
– А на чем я спать буду? На полу?
– У меня диван есть.
– Короткий небось… Давай раскладушку купим.
– Диван как диван.
– А потом ты родишь мне троих детей, – сказал он.
– На раскладушке?
– Ну, двоих. Сколько захочешь, столько и родишь. Ты еще не беременна?
– Иди к черту!
– У нас все будет по-человечески, да, Сашка?
– А любить меня будешь, как раньше?
– Как раньше не буду.
– Почему?
– Раньше я думал, что у тебя под платьем крылышки…
Саша сняла халат и скользнула к Илье под одеяло. Пружины отозвались нежным стоном.
– О господи, ну и кровать!..
День шестой
После дождя похолодало.
Прямо из леса они пришли на почту. Пока ждали, Саша перебирала грибы в корзине.
Белобрысая девочка лет шестнадцати, сидевшая за загородкой, украдкой рассматривала Сашу.
Илья вставал, шагал от стены к стене, изучал на стенах плакаты, в которых объяснялось, как писать адреса и посылать фототелеграммы. Потом возвращался к Саше, брал ее за руку.
Зашла еще одна девушка, приодетая. В руках она держала туфли на каблуках. Девушки шептались, склоняясь на барьер.
– Долго еще? – громко спросил Илья.
– В течение часа, – сказала белобрысая и покраснела.
За окном тянулось стадо, позвякивали ботала. Коровы неторопливо месили размокший проселок. Они мычали, приближаясь к дому. Из ноздрей у них вырывался пар.
Зазвонил телефон.
– Ленинград!
– Я подожду на улице, – сразу поднялась Саша и вышла.
Илья взял трубку.
– Лора? Это я. С приездом… С приездом, говорю!
Девчонки у барьера делали вид, что заняты открытками.
– Так вышло… – негромко, ровным голосом говорил Илья, и пятна медленно выступали под его скулами. – Все нормально, приеду, расскажу. Как ты отдохнула?..
За забором, к которому прислонилась Саша, росла рябина. Поднявшись на цыпочки, Саша сорвала гроздь. Дерево обдало ее брызгами. По рту от ягод становилось горько и свежо.
На ветку уселась синица и тоже стала лакомиться.
Илья вышел и сразу закурил.
– Иди домой, – сказал он. – Иди. Я приду.
Он посмотрел ей в глаза.
Саша взяла корзину и ушла.
В сарае Дуся доила корову.
– Хорошая, хорошая, кисанька моя, – приговаривала она с ласковым беспокойством. – Чего ты маешься, Милушка, ну?.. Не балуй! – сердито прикрикнула она, обернулась и увидела Сашу.
Саша стояла и смотрела, как доит Дуся.
– Чего там Татьяна притихла? – спросила Дуся.
– Телевизор смотрит. Может, помочь чего? Давай я ее накормлю.
– Ты с грибами своими сладь.
– Уже кипят. Руки вон не отмываются…
– Милка что-то тревожится, – вздохнула Дуся. – Уж не захворала ли?
Струйки молока позванивали о подойник.
– Трудно доить? – спросила Саша.
– Руки чистые? На, попробуй, – усмехнулась Дуся.
Саша села на ее место, потянула раз, другой.
– Дак кто ж так доит! – помирала со смеху Дуся. – Гляди, не тискай. Она у нас барыня… Ты сиську покрепче ухвати, всей пятерней, сколько влезет. А сосочек мизинцем прижми, да мягонько так, легонечко. Ладонью-то надавишь, погнала его книзу, теперь оттяни малость – оно и побежит…
Саша взмокла от стараний и наконец выдавила ручеек.
– Ну, слезай, вишь, она переживает, мою руку знает.
– Ф-фу! – выдохнула Саша.
– А ты как думала? Сперва-то ночи не спала, ручки знаешь как болели!
Из-под Дусиных рук бежали ровные прерывистые струйки.
– Твой-то пришел?
– Гуляет, – весело сказала Саша.
– Что ж мало погостили? И в самую мокроту… Летом приезжай, в июле. Купаться можно, ягод – потопчешь больше, чем наберешь. Хотя куды тебе летом! Отпрыгалася…
– Почему?
– Дак рожать небось будешь? – Дуся удивилась. – Или хвораешь?
– Посчитала… – сердито сказала Саша.
– А чего стыдиться? Нынче сентябрь, у тебя и выходит как раз июнь, а то июль.
Они помолчали.
– Замужем-то долго была? – спросила Дуся.
– Четыре года.
– Бросил, что ли?
– Почему бросил? Я сама ушла.
Дуся усмехнулась:
– Боевая… Как же без детей-то ухитрилась? За четыре года? Или хвораешь?
– Муж не хотел, – сказала Саша и насупилась. – И родители уши прожужжали: “Молодые, сами еще не жили…”
– Чудно… Чего ж расписывался, раз детей не хотел? Баловаться только? А ты-то что ж? Взяла б да родила. Мало что не хотел.