День Пирса Эйвери не заладился. По правде говоря, такого отвратительного дня в его жизни еще не бывало. От волнения у него скручивало живот, а голову словно стягивали стальные обручи. У него вспотели ладони. Вероятно, ему не следовало садиться за руль в таком состоянии.
Обычно, чтобы развеяться, он отправлялся на реку – заниматься каякингом. Жарким августовским днем нет ничего лучше, чем рассекать водную гладь и чувствовать брызги на лице. Одновременно волнующее и умиротворяющее приключение. Уже десятилетним ребенком он знал, что кабинетная работа не для него. Природа звала его, соблазняла и прибавляла уверенности.
В юности Пирс мечтал о работе, которая позволила бы ему зарабатывать на риске. Такие должности редко встречаются, поэтому он открыл собственную компанию. Теперь он организовывал турпоходы для школьников, руководителей крупных фирм и пенсионеров.
Езда на велосипеде, пеший туризм, скалолазание, спелеология и его любимый каякинг. Пирс любил свою работу. Он любил жизнь. Но сегодня его мир перевернулся с ног на голову.
Он припарковался на тихой улице в центре Шарлотсвилля. Учебный год в университете Вирджинии еще не начался, поэтому посетителей в уличных кафе было немного. Альма-матер Пирса оказала на него благотворное влияние, несмотря на его бунтарский дух. Он окончил университет с отличием, получив степень магистра в области делового администрирования, но только ради отца.
Пирс был обязан отцу всем, что у него есть. И вот спустя годы он решил отблагодарить отца и помочь ему, но не смог.
Закрыв дверцу автомобиля дрожащими руками, он пристально посмотрел на скромную офисную дверь напротив. Вазон с яркой геранью у кирпичного здания, ярко освещенный солнцем. Латунная табличка и современный дверной звонок. Единственная странность – крошечная табличка «Сдается в аренду» на окне изнутри за старинными кружевными занавесками. В таком доме может принимать кто угодно: врач, специалист по акупунктуре или массажист.
В центре Шарлотсвилля процветали декоративно-прикладные ремесла и традиционные искусства. У одной из бывших подруг Пирса была гончарная мастерская на этой же улице. Но сегодня он ни на что не обращал внимания и даже не заметил густого аромата свежеиспеченного хлеба из магазина по соседству.
Пирсу предстояла встреча с Николой Пэрриш. Он позвонил в дверь, кратко постучал и вошел. В помещении царила прохлада, свет был приглушенным, и чувствовался запах горшечных растений в эркере. Пожилая женщина подняла глаза от компьютера и улыбнулась:
– Мистер Эйвери?
Пирс отрывисто кивнул. Он приехал на двадцать минут раньше условленного времени.
Регистратор улыбнулась:
– Присаживайтесь. Мисс Пэрриш скоро вас примет.
Ровно за две минуты до назначенного ему времени регистратор произнесла:
– Проходите, мистер Эйвери.
Пирс не знал, чего ожидать. Встречу запланировала его мать. Он не желал на нее идти, но умоляющий материнский взгляд заставил его смириться.
Женщина, к которой он пришел, встала и протянула ему руку:
– Добрый день, мистер Эйвери! Я – Никола Пэрриш. Рада с вами познакомиться.
Пирс обратил внимание на ее крепкое рукопожатие, тонкие пальцы и нежную кожу.
– Спасибо, что приняли меня так скоро, – сказал он.
– Ваша мать сказала, что у вас срочное дело.
У него сдавило горло.
– Так и есть. Вернее, нет. На самом деле я не знаю, почему я здесь. И что вы можете сделать…
Она взмахнула рукой:
– Присаживайтесь. Сейчас все выясним.
Она носила стрижку боб, была стройной, но не худой, высокой, но не слишком.
Пирс посмотрел на дипломы на стене за ее головой. Гарвард, юридический факультет. Второй диплом – в области криминалистики. Различные награды и знаки отличия. Несмотря на модный черный костюм, женщина была умна, предана своему делу и профессиональна. И она наверняка умеет выуживать нужную ей информацию.
Вдруг она встала:
– Там нам будет удобнее.
Не дожидаясь ответа Пирса, Никола вышла из-за рабочего стола и прошла в небольшую гостиную. Он обратил внимание на ее красивые стройные ноги.
Пирс присел в кресло, которое оказалось удобнее, чем выглядело. Адвокат подняла серебряный кофейник.
– Кофе? – спросила она.
– Пожалуйста, черный. Без сахара.
Она протянула ему кофе, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Никола не носила колец. Пирс залпом выпил половину чашки и поморщился, когда обжег язык.
Адвокат смотрела на него благожелательно, но настороженно. Подождав, что он скажет, она вздохнула:
– Время идет, мистер Эйвери. У вас только сорок пять минут.
Пирс наклонился вперед и обхватил голову:
– Я не знаю, с чего начать.
Он выглядел беспомощным. Нахлынувшие эмоции были непривычными, поэтому он злился, чувствовал разочарование и мог в любой момент взорваться.
– Ваша мать сказала, что вы должны расследовать возможный случай мошенничества в роддоме, который произошел более тридцати лет назад. Я полагаю, это связано с вашим рождением?
Пирс откинулся на спинку стула. Его мать обратилась к Николе Пэрриш потому, что одна из ее подруг работала с адвокатом во время усыновления и настоятельно ее рекомендовала.
– Связано, – сказал он.
– Вы имеете в виду, что младенцев перепутали?
– Все не так просто. – Возможно, ему следовало прежде всего обратиться к психоаналитику, чтобы разобраться со своим смятением.
– Мистер Эйвери?
Резко вздохнув, он вонзил ногти в толстую дорогую обивку кресла:
– Мой отец умирает от почечной недостаточности.
В серо-голубых глазах Николы читалось искреннее сочувствие.
– Мне очень жаль.
– Ему нужна пересадка почки. Он может умереть, пока найдется донор. Поэтому я решил отдать ему свою почку. Мы сделали анализы и… – Он умолк, к его горлу подступил ком.
– И что?
Пирс вскочил и сделал несколько шагов. Он обратил внимание на дорогой восточный ковер в пастельных розово-зеленых тонах, шлифованный паркетный пол, камин, который давно не использовался.
– Я не его сын. – Он мысленно произносил эти слова сотни раз за последние три дня.
– Вас усыновили? И вы не знали?
– Моя мама говорит, что меня не усыновляли.
– У вашей матери была любовная связь? – произнесла она.
Пирс поежился: