Пирс всегда считал себя находчивым и разумным, умеющим сохранять спокойствие в трудные минуты. Но сейчас от страха в его жилах застыла кровь.
Он услышал, как Никки закрыла дверь палаты. Она предложила ему стул, но он не стал садиться. Двоюродная бабушка бросила на Пирса испуганный взгляд и уставилась на свои руки. Пирс присел на подоконник.
Воцарилась тишина. Ситуацию спасла Никки. Встав с противоположной стороны кровати, она взяла Гертруду за руку:
– Я знаю, вы боитесь. Понимаю, вам трудно. Но нам нужно услышать правду. Пожалуйста, Гертруда. Расскажите, что произошло, когда родился Пирс.
Старуха вздрогнула. Никки резко взглянула на Пирса, но он этого не заметил, потому что смотрел в пол. Гертруда выпила немного воды и вытерла рот тыльной стороной ладони.
Пирс вздрогнул и посмотрел на старуху, когда она заговорила на удивление сильным голосом:
– Я люблю твою мать, возможно, больше, чем следует. Я не очень хорошо ладила с собственной дочерью, но как только взяла к себе красивую маленькую четырехлетнюю девочку, моя жизнь стала насыщеннее. Я знала, что у меня больше не будет детей. Поэтому решила воспитать двух замечательных дочерей.
Никки сделала шаг назад:
– Какова разница в возрасте у девочек?
– Пять лет. Тессе было девять, когда мы переехали в Шарлотсвилль. Тогда я не понимала, но она сердилась на меня из-за переезда. А еще она злилась, что перестала быть единственным ребенком в семье. Когда Тесса достаточно повзрослела и уже училась в средней школе, она полюбила свою маленькую кузину. Но на это ушло много времени. Тесса иногда ревновала ее ко мне даже в последние годы перед смертью.
– Тесса знала о том, что вы собираетесь нам рассказать? – спросила Никки.
Внезапно Пирс представил Никки в зале суда, внимательно изучающей свидетеля. Ее вопросы попадали точно в цель.
Гертруда покачала головой:
– Нет. Но я стараюсь объяснить, что я очень любила твою мать, Пирс. У нас никогда не было недомолвок и стычек. Она была ласковой и благодарной, и я ее обожала.
– Обожала так, что пошла бы ради нее на преступление? – внезапно спросил Пирс.
Гертруда открыла рот и побледнела.
Он почувствовал во рту привкус горечи.
Старуха попила еще воды, потом снова заговорила.
– Я давала врачебную клятву, обещая не навредить пациенту, – устало произнесла она. – Но иногда жизнь ставит тебя перед невыносимым выбором. Не думаю, что родители говорили тебе об этом, но у них не получалось зачать ребенка. Я одолжила им несколько десятков тысяч долларов на лечение бесплодия. Но это было давно, и прежние технологии были не такими, как сейчас. Месяц за месяцем, год за годом твоя дорогая мать пыталась и не могла забеременеть.
Пирс покачал головой:
– Нет. Об этом мне никогда не говорили.
– Такой стресс ставит под удар даже самые крепкие браки. Твоя мать была вне себя от горя. Твой отец хотел отказаться от новых попыток зачать ребенка. И тут случилось чудо. Они пришли в консультацию. У нее была задержка, и тест на беременность показал положительный результат. Ты не представляешь, в какой эйфории они были. Я сказала им, чтобы они не возвращали мне деньги за лечение. Я была хорошо обеспечена. Каждый подписанный мною чек стоил того счастья, которое читалось на их лицах.
– У нее была сложная беременность? – спросил Пирс.
– Совсем нет. Твоя мать очень бережно относилась к своему здоровью. Я порекомендовала ей лучшего акушера-гинеколога в нашей больнице. Все было отлично. Беременность и роды прошли успешно. Единственной сложностью была история, о которой ты слышал много раз.
– Эпидемия гриппа?
– Да. Заболел почти весь персонал больницы. Было очень много пациентов, все кровати были заняты, мы работали из последних сил. Ночью у твоей матери начались схватки, а ее врач лежала дома с высокой температурой. Твоя мать умоляла меня принять роды, и я конечно же согласилась. Невозможно не помочь любимой дочери. Твоя мать с почти суеверным отвращением воспринимала медицинскую помощь, поэтому выбрала естественные роды. Она и твой отец посещали специальные курсы, поэтому были готовы к родам.
– Действительно не было никаких осложнений? – произнес Пирс.
– Нет. Но роды были долгими, как и бывает при рождении первенца. Она и твой отец были измотаны, поэтому на рассвете позволили унести ребенка в детское отделение, чтобы немного отдохнуть. Это сейчас ребенок остается в палате с матерью постоянно, но тогда ребенка уносили от матери на несколько часов, чтобы она выспалась.
Пирс заставил себя задать следующий вопрос:
– Кто-нибудь еще рожал в ту ночь?
Гертруда уставилась на него с непроницаемым выражением лица:
– Да, было две роженицы. Я принимала у них роды. Одна родила близнецов примерно через час после твоей матери. В детском отделении был еще один ребенок – девочка, рожденная на два дня раньше. Ее с матерью должны были отправить домой следующим утром. Так как нагрузка уменьшилась, а некоторые мои медсестры работали в две смены, я отправила двух из них по домам – отдыхать. Остались только я и одна медсестра. Мы решили, что справимся до утра, потому что больше родов пока не предвиделось.
Она умолкла. Ее руки дрожали.
Пирс шагнул вперед:
– Тетя Труди, вызвать врача?
По морщинистым щекам старухи потекли крупные слезы.
– Нет. Позволь мне закончить.
У Пирса разрывалось сердце. Рассказ довел его до предела. Он может остановить старуху и уйти. Что было, то было. Терзаясь состраданием к ее боли, он подошел и поцеловал ее мягкие седые волосы:
– Продолжай. Давай покончим с этим.
В его слезящихся глазах читались благодарность и обреченность, ибо ничего нельзя было изменить.
Он снова встал у окна и резко посмотрел на Никки. Ее щеки были мокрыми от слез, она слабо улыбнулась. Он почувствовал ее заботу и беспокойство.
Гертруда заговорила снова. Пирс напрягся, зная, что развязка не за горами.
У старухи был отсутствующий взгляд, словно она вглядывалась в прошлое.
– Было три часа ночи, – произнесла она. – Моя медсестра валилась с ног. Все четыре младенца спали. Я велела ей пойти в пустую палату и часок поспать. В больницах редко бывает тихо, но в ту ночь на короткий период воцарился покой. Я обожала новорожденных. Именно поэтому я бросила вызов собственным родителям и ушла в медицину. Из-за стремления к независимости мой брак распался, но это того стоило. Я проверяла младенцев каждые пятнадцать минут, особенно новорожденных. Но примерно в четыре часа утра один из них перестал дышать.
Пирс едва мог говорить:
– Кто? Кто из них?
– Ребенок твоей матери.