– Брак – не хомут.
– Может, не для вас.
– Берегите себя и позаботьтесь о нем.
– Вы предлагаете мне две взаимоисключающие вещи.
Девлин коснулся ее волос, завязанных в хвост:
– Вы умная женщина. Вы все поймете.Ларкин стоял на вершине шаткой лестницы, развешивая маленькие белые лампочки вокруг центрального столба в шатре. У него сводило скулы. Он боялся высоты и очень хотел поскорее закончить работу. Ларкин заметил, что Уинни и его брат общаются очень дружелюбно.
Когда он спустился на твердую землю, Анна-Лиза просияла:
– Спасибо, братик.
Его младшая сестра была счастлива. И даже стала отпускать менее колкие замечания. Непривычное, но приятное изменение.
– Не хочешь обуздать нашего брата? – спросил Ларкин. – Кажется, он флиртует с Уинни.
– Ревнуешь? – фыркнула Анна-Лиза. – Если Джиллиан не против, зачем мне встревать?
– Забудь, что я сказал, – проворчал он. – Давай другую гирлянду и подержи лестницу.
К ужину Ларкин чувствовал себя кошкой на раскаленной крыше. День превратился в длинную церемонию подготовки к торжеству. Вся семья собралась в доме. За ужином присутствовали дети. Это означало, что разговоры взрослых ограничатся смехом над выходками малышей.
Маленькая Камми очень серьезно относилась к своей роли старшей сестры. То и дело вскакивая с места, она подавала детям ложки, подбирала их игрушки и следила за тем, чтобы малыши не роняли еду на бесценный восточный ковер, который занимал всю комнату.
Ларкин подтрунивал над своими родственниками, все время поглядывая на Уинни. Сначала она держалась немного отстраненно. Ужин в огромной компании буйных представителей клана Волфф был не для слабонервных. Но застенчивость Уинни улетучилась, когда она ощутила раскованную и жизнерадостную атмосферу.
Оглядывая зал, Ларкин удивлялся, до чего замечательная у него семья. Они пережили ужасную трагедию, но любовь и забота удержали их вместе.
Он коснулся рукой колена Уинни под столом, наклонился к ней и прошептал:
– Совсем не похоже на ужин в роскошном ресторане, да?
Уинни улыбнулась Ларкину.
– Я обожаю твою семью, – сказала она. – И повторюсь: ты счастливчик.
– Ты им понравилась.
– Они мне тоже понравились. Я так рада, что ты привез меня сюда.
На Уинни было черно-белое клетчатое платье без рукавов, с глубокой горловиной и аппликацией из ромашек.
Положив руку на спинку ее стула, Ларкин осторожно коснулся пальцами ее затылка:
– У тебя под платьем ничего нет?
Она понизила голос и притворилась, что рассматривает стол:
– Так я тебе и сказала.
От ее озорного ответа у него перехватило дыхание. Ларкин отпил вина, вытер губы салфеткой и коснулся рукой бедра Уинни. Ему давно расхотелось есть.
Убедившись, что никто не видит, он скользнул рукой выше. Уинни покраснела, но промолчала. Нащупав кружевной край ее трусиков, он ухмыльнулся и, едва шевеля губами, прошептал ей на ухо:
– Я так и знал. Ты же примерная девочка.
Виктор Волфф, сидя на привычном месте во главе стола, буравил Ларкина и Уинни взглядом.
– Хватит, Ларкин Волфф! Веди себя прилично.
Перестань шептать глупости на ухо Уинни.
Резко выпрямившись, Ларкин положил обе руки на стол и почувствовал, как к шее прилил жар. На мгновение он подумал, что у старика не глаза, а рентген.
Уинни явно обрадовалась, что его пристыдили.
– Так тебе и надо, – пробормотала она, наклоняясь, чтобы поднять салфетку.
Ларкин вытер ладонью влажный лоб. Он едва сдерживался. Посмотрев на часы, он обнаружил, что почти половина девятого. Подали его любимый десерт – кексы с клубникой и сливками.
Он отодвинул стул и встал из-за стола. За столом шумели, поэтому ему пришлось крикнуть дважды:
– Эй! Эй, вы, сумасшедшие!
Наконец все повернулись в его сторону. Ларкин откашлялся:
– Мы с Уинни с удовольствием поужинали со всеми вами, но я обещал ей прогулку до Волфф-Пойнт сегодня вечером.
Уинни посмотрела на него:
– Но мы…
Он толкнул ее ногу своей под столом:
– Поэтому мы хотим с вами попрощаться. Увидимся утром.
Послышались пожелания спокойной ночи и шутливые поддразнивания. К тому времени, когда Ларкин вывел Уинни в коридор, он тяжело дышал.
Она потянула его за руку:
– Что ты затеял? Мы ходили в Волфф-Пойнт прошлой ночью. Опять туда пойдем?
В парадной прихожей Ларкин мельком увидел свое отражение в богато украшенном зеркале над столом. В его взгляде читалось неприкрытое желание. Глядя на женщину, перевернувшую его мир с ног на голову, он покачал головой, отмахиваясь от пришедших в голову откровений.
– Нет, – резко и решительно произнес он. – Я собираюсь заняться с тобой любовью.
Голова Ларкина шла кругом. Ох, зря он привез Уинни в Волфф-Маунтин. Потому что теперь он может думать только о ней, а последствия могут оказаться немыслимыми. Если он поддастся соблазну и увлечется чистой и нежной Уинни, то никогда ее не забудет. Никогда. При мысли о том, какая на него навалится ответственность, Ларкину стало тошно от страха. Он не может любить ее и расстаться с ней. Уж лучше он будет жить один, изолируя себя от душевной боли.
Ларкин знал, что такое любовь и потеря. Одиночество – его удел.Ларкин тащил Уинни за собой. Семейный ужин был приятным, но ей хотелось остаться с Ларкином наедине. Он не стал тратить время – толкнув бедром дверь спальни Уинни, он затащил ее внутрь.
Закрыв дверь, Ларкин остановился, чтобы отдышаться. Он поглаживал ее руки слегка подрагивающими пальцами.
– Ты была не права, – пробормотал он.
– В чем?
Ларкин развязал маленький бант на ее платье сзади и спустил лиф до талии.
– Какая же ты красавица!
Наклонив голову, он слегка зажал ее сосок зубами. У нее задрожали колени, а в жилах забурлила кровь. Сильной рукой Ларкин прижал Уинни к себе, неистово припав к ее губам в страстном поцелуе. Она почувствовала перемену его настроения. Ларкином двигала не только страсть.
Высвободившись на мгновение, она коснулась рукой его щеки:
– В чем я не права?
– В определении семейного счастья. Оказывается, это заразно. – Его глаза потемнели от желания.
– Ты говоришь ерунду. – Она с нетерпением ждала, когда он снимет с нее платье.
Раздев Уинни до трусиков, Ларкин остановился: