Пожалуй, пора приступать…
Неторопливо избавившись от жесткой хватки ремней, я медленно снял шлем и обвел всех спокойным взглядом. От гномов донесся дружный облегченный вздох – они уже успели увидеть свечение моих глаз за смотровыми щелями шлема и явно гадали, что за лицо окажется у их обладателя. Или же ужасная клыкастая морда нежити? На их счастье – как они думали – я оказался обычным человеком.
Завязывать разговор торопиться не стал. Показал себя – любуйтесь вволю – отошел чуть в сторону, присел на ровный каменный обломок, поставил шлем рядом, там же примостил снятый с пояса меч. Тут же подскочил понятливый Рикар, вместе с помощником, в четыре руки сложили дрова, сунули горящую головню, установили котелок, ливанули воды почти до края и так же быстро испарились, оставив меня наедине с разгорающимся костром.
Тем временем остальные мои воины заботились о гномах, щедро делясь скудной одеждой, раскладывая на расстеленной ткани нехитрую еду – вяленое и копченое мясо, такую же рыбу, остатки от вчера пристреленного оленя, высыпали грибы, сушеную ягоду, пряную траву. Пламя пяти костров разогнало немного темноту, над всеми из них начали готовить кушанья – котелков у нас мало, но вытесать из палки вертел и насадить на нее кусок мяса дело нетрудное.
В воздухе потянулся запах жаркого, я сам едва удержался, едва не сглотнув судорожно набежавшую слюну. Пока мне хватит кружки горячего травяного отвара, кстати, кружек Рикар оставил в количестве трех штук, да еще поставил на самом видном месте. Прямой намек для не совсем глупых людей и гномов – вот сидит у костра одинокий предводитель отряда, рядом три кружки. Из одной он изопьет сам. Две другие – для первых, кто подойдет ради беседы. И гостей при этом должно быть не больше двух – умудренный Рикар не зря оставил именно такое количество посуды. Не из опасения за мою жизнь такое ограничение. Просто если придут пять, восемь или сразу десять гномов, то беседы не получится – поднимется сплошной галдеж, и в этой бессвязице мы быстро утонем. По ним и так видно, что они изнемогают от жажды получить ответы – обрушивающиеся на моих людей расспросы становятся все громче. Кто-то уже и Тиксу окликает на гномьем языке, явно прося подойти. Но Тикса отрицательно качает головой и недвусмысленно указывает глазами на меня. Все верно. Поперед главного на вопросы не отвечай. Вдруг где соврать надо? Или недосказать чего? Хоть в этом шустрый коротышка не прокололся. Сородичи сородичами, а мы, люди Подковы, стали ему куда ближе.
Освобожденные гномы пришли в явную оторопь от нашего спокойствия, четкости действий, грубой заботы, привычности и некоем равнодушии. Никто не бросался на них с расспросами, никто никуда не тащил, не угрожал, ничего вообще от них не хотел, но при этом и не бросал их позади. Однако я еще не встречал среди Подгорного народа «вялых» представителей сей расы. Коротышки пробивные, где надо у них и нахальства и напористости куда больше, чем у людей.
– Мир очагу вашему, – в дрожащий свет от костра вступил седобородый костистый гном, рядом с ним встал другой, чуть постарше, с лицом, похожим на растрескавшуюся посмертную маску.
– Присаживайтесь у костра, добрые гномы, – склонил я голову, указывая рукой на лежащие чуть поодаль камни – в их наличии и удобства для сидения Рикар убедился мимоходом, дабы не заставлять гостей садиться прямо на землю.
Запах… ужасная вонь немытых тел напоминала о той глубокой трещине, превращенный в сток для нечистот и помойку. Но я не выказал недовольства или брезгливости. Подался вперед, бросил в закипевшую воду пригоршню молотой травы, чтобы отвар был покрепче. Отряхнул ладонь – ту, что без железной перчатки. Подбросил пару полешек в костер.
– Подвиньтесь ближе к костру, согрейтесь. Скоро будет готов отвар. Выпьем горячего. Мое имя вы уже знаете.
– Я Легий, – склонил голову седой.
– Тугра, – прижал руку к груди второй.
– Кто из вас глава родов Медерубов? – осведомился я, желая сразу все расставить по своим местам.
– Я, – Легий сверкнул глазами при упоминании рода Медерубов. – Я… если от нашего рода что-то осталось… Корне! Друг! Не откажи – поведай, что сейчас с нашими женщинами и детьми? Какова их судьба?
– Не знаю, – развел я руками и подался вперед. – Мы не слышали о роде Медерубов и этой рабской каменоломне до тех пор, пока не прошли через расщелину и не увидели все своими глазами. Легий, Тугра. Я хочу услышать историю Медерубов с того рокового дня, когда весь род погрузился на большие корабли и отправился навстречу новой судьбе. Я понимаю, что это было очень давно. Но мне надо знать как можно больше подробностей. Затем, когда вы все расскажете и подкрепите силы едой и питьем, настанет моя очередь поведать о нас. И в самом конце нашей беседы решим, как все будет дальше. Если забыли, то напоминаю еще раз – отныне вы все свободны. Ничего нам не должны, ни златом, ни делом. Коли мы решим разойтись и пойти разными путями, то поделимся с вами, чем можем.
– Благодарю, друг Корне!
– Благодарю, друг Корне!
Как быстро я стал им всем другом…
Проклятье… откуда во мне столько злой иронии? Где мое сострадание к несчастным пленникам, что всю жизнь претерпевали ужасы рабской неволи?
– Мы не забыли ничего! – Легий едва не захрипел от душащих его бешенства и застарелой лютой ненависти. – Все, что с нами случилось с тех дней, передавалось от старых к младшим по цепочке все годы неволи! Вот только особо рассказывать нечего, друг Корне… хотя видит Отец Каменный – мы расскажем все, что знаем! Ответим на любые твои вопросы, если сможем!
– Буду благодарен, – коротко улыбнулся я, окуная в огонь закованную в железу руку и снимая котелок с бурлящим отваром. – Угощайтесь.
Видимо, мое скрытое нетерпение чувствовалось и сквозь толстую броню доспехов. Легий и Тугра не стали тянуть с началом рассказа, не забывая подкреплять свои силы глотками отвара и кусками оленины.
Не было никакого кораблекрушения два столетия назад. Не было и атаки пиратской флотилии, не было ужасного шторма – во всяком случае, не сразу. Как только цепь больших и тяжело нагруженных кораблей отошла достаточно в сторону северо-запада, к неким мифическим островам Красного Полумесяца, как команды кораблей, по незаметному сигналу, разом стали из улыбающихся друзей злобными врагами. Битвы как таковой и не было – все случилось посреди ночи, когда выпившие вина и все еще страдающие от морской болезни гномы забылись тяжелым сном. В вине, помимо доброго хмельного сока, было что-то еще, настолько сильное, что все, кто выпил хотя бы половину чаши, провалился в сон. Те, кто не пил вина, получили сонную отраву в еде.
На этом поход к островам Полумесяца закончился.
Всю остальную часть путешествия гномы провели в больном забытьи. Просыпаешься, понимаешь, что закован в цепи, что рядом нет близких тебе родичей, что куда-то пропали все вещи. Тебе силой дают густой мясной бульон, обильно сдобренный той же отравой. И ты снова проваливаешься в сон до следующего точно такого же пробуждения. И все было так хорошо продумано, что никогда не просыпалось разом больше пяти-десяти пленников. И не было такого, чтобы их хоть раз оставили без присмотра.