Отмежевание от российской инфраструктуры понимается властями стран Балтии как средство для достижения независимости от России вообще и отстаивания своего «европейского выбора». Но и Россия в свою очередь последовательно проводит политику размежевания со странами Балтии в сфере логистики.
Проект строительства в Калининградской области хаба — глубоководного комплекса для крупных контейнеровозов и судов типа «ро-ро» — связан, в том числе, с намерением перенаправить поток российских грузов из Клайпеды в российский порт, так же как модернизация российских портов в Финском заливе связана с намерением перенаправить туда грузопотоки из Риги и Таллина. Сюда же можно отнести проект газопровода «Северный поток», проходящего по дну Балтийского моря в обход «стран-транзитеров».
Результаты уже сказываются. По статистике Клайпедского порта за январь — апрель 2014 года, грузооборот в порту упал на 1,6 %, а грузооборот нефтеналивного терминала Бутинге сократился на 34,5 %, что является рекордным падением для морских портов стран Балтии. Такая ситуация явно стала следствием запредельно антироссийской внешней политики Литвы (весной 2014 года президент Даля Грибаускайте дошла до предложения к партнерам по НАТО рассмотреть на предмет применения против России пункт о коллективном отражении агрессора — объявить ей войну, проще говоря). В ответ в России, судя по всему, вспомнили популярный ещё в 90-е годы парадокс: мы им работу даем, перевозим через них наши грузы, а они на наши же деньги ведут против нас антироссийскую политику.
В том числе для того, чтобы избавиться от транзитной монополии стран Балтии в России в прошлом десятилетии были построены грузовые морские порты в Ленинградской области. В 2001 году в Финском заливе был открыт порт Усть-Луга, был приватизирован Выборгский порт. Теперь Россия при желании может вовсе отказаться от прибалтийского транзита. А ведь к санкциям России могут присоединиться и другие страны Евразийского экономического союза.
«Беларусь заслуживает человеческого отношения от Литвы. Мы им деньги даем — переваливаем товары через порты Литвы, даем людям работу», — заявлял в прошлом году президент Белоруссии Александр Лукашенко, комментируя обострения в отношениях Минска с Вильнюсом. У Белоруссии действительно есть серьезные основания разорвать экономическое сотрудничество с Литвой: чего стоит только подготовка Вильнюсом в 2006 году «оранжевой революции» в Минске и обучение на своей территории белорусских диссидентов акциям протеста.
Характерно и то, что по проектам строительства атомных электростанций в Балтийском регионе сотрудничество наблюдается строго по двум антагонистическим линиям: «Россия — Беларусь» и «Польша — Литва». При том обилии противоречий, которое существует внутри этих двух пар, между ними существует стратегическое согласие по вопросу об интеграции в рамках одного экономического пространства.
Таким образом, наблюдается углубляющийся процесс «раздвоения Прибалтики», когда вместо одного Балтийского региона, относительно единого в плане инфраструктуры, возникают два: Балтийский регион ЕС (Евросоюза) и Балтийский регион ЕвразЭС (Евразийского союза).
К первому Балтийскому региону будут относиться северные воеводства Польши плюс Литва, Латвия и Эстония. Ко второму — граничащие с ними субъекты Российской Федерации и западные области Белоруссии. В политическом плане эти территории давно уже нельзя объединять в один регион, но целенаправленная политика ослабления экономических связей дает основания прогнозировать разрушение Балтийского региона как относительно единого экономического пространства.
Этот процесс обусловлен не только политикой: да, страны Балтии боятся «имперских амбиций» России, а Россия считает страны Балтии рассадниками неонацизма и главными носителями русофобии в Восточной Европе. Однако в долгосрочной перспективе процесс инфраструктурного разделения Балтийского региона связан со стратегическим курсом балтийских стран на интеграцию в европейское пространство и стратегическим курсом России на экономическую реинтеграцию постсоветского пространства. Поэтому вместо объединявшей страны региона Игналинской АЭС проектируется Балтийская АЭС для Калининградской области и Висагинская АЭС для Литвы, Латвии и Эстонии. Для трех балтийских государств этот процесс означает только потерю оставшихся источников экономического развития: транзита и энергетической кооперации. Все возможности для экономического роста за счет использования старых связей, оставшихся от советского народно-хозяйственного комплекса, по завершении процесса инфраструктурного размежевания Прибалтики на две части будут утеряны.
Экономический кризис в Прибалтике, вопреки попыткам местных политиков сотворить вокруг него новую мифологию, не был следствием одного лишь мирового кризиса 2008 года, отразившимся на Литве, Латвии и Эстонии. Он не был и следствием банального «перегрева» балтийских экономик, чересчур быстрое развитие которых выбило из колеи рынок ипотечной недвижимости и банковский сектор. Тем более тщетны попытки доказать, что балтийские страны усилиями местных правительств преодолели кризис и снова развиваются семимильными шагами. Об обратном свидетельствует, в первую очередь, не останавливающаяся эмиграция.
В 2008–2009 годах не просто лопнул «кредитный пузырь»: кризис и последующее посткризисное восстановление показали, что модель постсоветского экономического развития стран Балтии в принципе исчерпала себя. Чем дальше, тем больше становится очевидным, что в рамках нынешней модели экономики новое «экономическое чудо» в Прибалтике уже невозможно.
В начале 90-х годов прибалтийские лидеры провозгласили генеральной экономической задачей интеграцию своих стран в глобальную открытую экономику и их переход в постиндустриальную эру. С первой задачей справиться, безусловно, удалось: балтийские экономики — часть глобальной, на них всегда отражаются как позитивные, так и негативные тенденции на мировом рынке; наконец, для закрепления открытости и вовлеченности в глобализацию Эстония, Латвия и Литва одна за другой отказались от своих кроны, лата и лита, перейдя на евро.
С переходом в постиндустриальную эру возникают вопросы. Разрушительную часть этой программы выполнить удалось блестяще. Прибалтийская промышленность уничтожена: легче подсчитать, что там осталось, чем то, что было уничтожено. Однако заводы — производители «Рижского бальзама» или литовского сыра «Сваля», латвийская шоколадная фабрика «Лайма» или эстонский производитель ремней безопасности «Норма» не могут восполнить ущерб от ликвидации индустриального потенциала Прибалтики.
Что было создано взамен распиленных в прямом и переносном смысле советских и досоветских заводов? Практически ничего. Теория постиндустриальной экономики всё-таки предполагает сохранение и промышленности, и сельского хозяйства, которые в лучшем случае переносятся в страны «третьего мира». Просто в них по мере развития технического прогресса должно быть задействовано несущественно малое число работников, а основная часть трудоспособного населения должна работать в сфере услуг или заниматься творческим производством.