Картина вырисовывалась следующая. Немногим больше полугода назад Филипп попал в больницу. Там он познакомился с человеком, который, так же как и он сам, интересовался классической литературой. Интересы Сисекина и Мальцева крутились вокруг этой темы да еще вокруг шахмат. Это и сблизило их, несмотря на столь разное социальное и материальное положение. Именно в тот момент Мальцев впервые заговорил о некоем документе исключительной исторической и финансовой значимости. Ради красного словца? Вряд ли.
Примерно в то же время Филипп приходил к бывшей жене с предложением о воссоединении семьи. И снова заговорил о возможности разбогатеть с помощью некоего документа. Что это, навязчивая идея или реальная возможность? Я склонялась к мысли, что на навязчивую идею это не похоже. Значит, документ все-таки существовал. Где Мальцев мог его достать? Неужели он владел им еще с тех времен, когда усиленно занимался наукой? И хранил его все эти годы? Вот в этом я сильно сомневалась. Конечно, встречаются люди, для которых моральные принципы оказываются важнее личного благосостояния, но поверить в то, что Мальцев пожертвовал семьей ради сохранения культурных ценностей страны… Нет, пожалуй, это слишком. Значит, документом этим он завладел, уже будучи одиноким, безвестным сотрудником городской свалки. Как это могло произойти? Возможно, этого никто и никогда уже не узнает.
А вот само существование подобного документа является реальным мотивом, побудившим кого-то из окружения Мальцева набросить на его шею петлю, лишь бы завладеть ценностью. Другого мотива у меня нет.
Весомым аргументом в пользу этого мотива выступало то обстоятельство, что в доме Мальцева что-то искали. Причем уже после его смерти. То, что следы, обнаруженные мной в доме, принадлежат мужчине, не снимает подозрения с женского окружения Мальцева. Это вообще мог быть наемный человек. А что? Взять, к примеру, бывшую жену Мальцева Ирину. О существовании раритета она знала. График работы Мальцева выяснить ей труда не составляло. Ведь как-никак, а бывший муж с ней общался. Ирина решила завладеть документом, резонно полагая, что Мальцев ей кое-что задолжал. Те же алименты на содержание сына, которые он не удосужился выплатить в свое время. Ирина находит человека, не обремененного моральными принципами, дает ему адрес Филиппа, сообщает время, когда тот бывает на работе, а сама преспокойненько едет к подруге в пригород. Алиби стопроцентное.
Конечно, алиби было нужно не для полиции. В этом сомнений нет. Я вообще уверена, что убийство Мальцева – досадная случайность. Рассказ сторожа со свалки о внезапном недомогании Филиппа в стройную картину происшедшего вписывается как нельзя лучше. В тот день Филипп почувствовал себя плохо и только поэтому вернулся домой раньше обычного. Незваный гость такого поворота событий никак не ожидал. Он пришел в дом, чтобы провести тщательный осмотр помещения, пока хозяин отсутствует. Его приход спутал воришке все карты. От неожиданности тот начал действовать не раздумывая. Ударил бедолагу по голове. Оглушил его. А потом, чтобы скрыть следы нападения, решил инсценировать самоубийство. Вот и весь расклад.
Господин Сисекин в данную картину событий тоже вписывался идеально. О раритете Мальцев ему сам рассказал. Адрес проживания Мальцева Сисекин мог спокойно узнать от самого Филиппа. А мог и в больнице выяснить. То, что в день смерти Мальцева Сисекин в городе отсутствовал, также не является стопроцентным доказательством его непричастности. Ну, если опять же предположить наличие наемного человека. Уехал себе Сисекин по делам, дав задание отыскать в доме Мальцева нужный документ, а по возвращении получил его на блюдечке. Может даже, за чисто символическую плату.
Логично? Логично. Только все это несерьезно. Я спинным мозгом чувствовала, что ни Ирина, ни Сисекин к смерти Мальцева не причастны. И ничего с этим не поделаешь. Предположения стройные, но к реальности не относящиеся.
В этот момент зазвонил телефон. Я взяла трубку, даже не посмотрев, кто звонит.
– Разрешите доложить о результатах расследования, товарищ Иванова? – произнес довольный голос майора Заблоцкого.
– Ну, докладывайте, – устало проговорила я, с трудом возвращаясь в реальность.
– Итак, докладываю. Господин Сисекин в интересующий нас день находился в городе Екатеринбурге. Помимо записей из авиакассы имеется подтверждение из самого Екатеринбурга. У меня в этом городе приятель служит. Так он по моей просьбе смотался в гостиницу, в которой останавливался Сисекин. И администратор, и горничная, обслуживавшая его номер, подтвердили его алиби на двести процентов, – сообщил майор. – Теперь что касается Увекова. Ни железнодорожных, ни авиабилетов он не приобретал. Единственный билет, который был им куплен в столице, датируется тем числом, когда он появился в кабинете у подполковника Кирьянова. Чем был занят господин Увеков в означенный день в столице, выяснить не представляется возможным. Для этого нужно поднапрячь столичных ментов, да, боюсь, им наш нездоровый интерес к персоне Увекова не понравится. Вот если бы у нас были веские причины, дающие право беспокоить подобную личность, тогда другое дело. Есть у нас такие причины, а, товарищ Иванова?
– Увы. Ничего существенного мы предъявить Увекову не можем. Придется оставить его в покое, – вздохнула я. – Хорошо уже то, что не поймали его на явной лжи.
– В каком смысле? – не понял майор.
– При нашей встрече Увеков утверждал, что не бывал в Тарасове. Отсутствие данных в железнодорожных и авиакассах косвенно подтверждает его слова. И на том спасибо, – пояснила я.
– Что теперь? Указания будут? – полушутя-полусерьезно спросил майор.
– Пока у меня сплошной туман в голове, – призналась я. – Одна надежда на то, что Кирьянов получит какие-то сведения от коллекционеров.
– Так он еще не звонил? – переспросил майор.
– А должен был? – в свою очередь, поинтересовалась я. – Я так понимаю, вы в курсе того, что должен был выяснить подполковник.
– Естественно. И о результатах мне известно, – протянул майор.
– Ну и? – нетерпеливо перебила я.
– Ну, и ничего, – объявил майор. – Все связи подняли. Всех мало-мальски значимых коллекционеров перебудоражили, а результат нулевой. За последние шесть месяцев никаких сенсаций в их среде не проявлялось. Ни одного предложения, достойного внимания. Так что в этом направлении тоже глухо.
– Вот и отлично, – обрадовалась я.
– Интересно, чему вы так радуетесь? – удивился майор.
– А тому, товарищ Заблоцкий, что раз документ до сих пор не всплыл, есть вероятность, что он все еще находится в доме Мальцева. А что это значит? – произнесла я.
– И что это значит? – как попугай, переспросил майор.
– А то, что неизвестный, наведавшийся в дом Мальцева, наверняка повторит свою попытку! – торжествуя, заявила я. – Там-то мы его и сцапаем!
– Ого, да вы настроены решительно! – воскликнул майор. – Мой вам совет: не нужно лезть на рожон. Приезжайте завтра с утречка в управление. Обсудим ситуацию, посоветуемся с подполковником, там и решим, что с вашим незваным гостем делать. Договорились?