Точка зрения о силе спермы в спорте, как и в жизни, имела различные теоретические источники. С VI в. до н. э. вплоть до ранних веков христианства греческие философы и медицинские мыслители создавали теории о сперме и об ослабляющем воздействии, связанным с ее потерей. Пифагорейцы и теоретики кротонской медицинской школы полагали, что сперма находится в мозгу и позвоночнике, и это значило, что ее потеря наносит особенно большой ущерб именно этим двум жизненно важным частям тела. В соответствии с получившей широкое распространение теорией пангенезиса Демокрита, сперма находится во всех частях организма, и потому ее извержение ослабляет тело мужчины в целом. Третья важнейшая концепция носила гематологический характер, ее ставили на обсуждение многие авторы от Аристотеля до Галена. Сперма создавалась из лучших элементов крови, а кровь даже могла быть переносчиком духа каждого смертного. Очевидным следствием потери столь необходимой жидкости становилось сильное ослабление организма мужчины в целом. Не имело значения, какую из этих концепций разделял тренер или его спортсмены, конечный результат всегда был одним и тем же: главным условием успеха считался целибат.
Теоретической основой такого подхода было представление греков о том, что сношения с женщиной одновременно ослабляют мужчину и оскверняют его. Уже одного этого было достаточно, чтобы честолюбивый молодой человек воздерживался от половых связей. Сношения с мальчиками не имели последнего недостатка, но также были опасны, поскольку вызывали потерю спермы. Даже ночные семяизвержения осушали запасы семени непроизвольных жертв. В трактате «О гимнастике» философ Филострат советовал тем, у кого регулярно происходили ночные поллюции, тренироваться осмотрительно и восстанавливать свою силу, «поскольку теперь их организм испытывал недостаток» [525] .
Героические греческие спортсмены часто получали известность за их подвиги целибата, равно как и за победы в состязаниях и поединках. Так, за воздержание от половой жизни Платон хвалил уже упоминавшегося Иккоса из Тарента, который выиграл олимпийское пятиборье в 472 г. до н. э., а потом стал работать тренером. Целомудрием был известен Клейтомах из Фив, получивший три высшие олимпийские награды за состязания в борьбе и панкратионе – уникальном античном виде спорта, сочетавшем элементы борьбы и бокса. А в 216 г. до н. э. он превзошел даже эти достижения, выиграв три состязания в один день. Клейтомах не переносил даже скабрезных историй – вскакивал и выбегал из помещения, если кто-то начинал говорить непристойности. У него вызывал крайнее отвращение вид совокуплявшихся на улице собак.
Великий толкователь снов Артемидор Далдианский [526] в заключительной части своего произведения привел назидательную историю о спортсмене, который видел во сне, как сам себя кастрировал, и в результате этого одержал блистательную победу. Спортсмен истолковал сон как призыв к тому, чтобы продолжать соблюдать целибат, тем самым полностью воздерживаясь от половой жизни. В итоге он выиграл еще много призов, но, когда слишком много о себе возомнил и позволил себе совершить половой акт, полоса его побед завершилась, и он «бесславно сошел» со сцены спортивных состязаний.
Победоносный греческий спортсмен, великолепный в своей целомудренной наготе, был также невольным источником наследия, и в наше время не утратившего значения, – веры в то, что сохранение спермы увеличивает силу и повышает результаты. Как ни странно, спортсмен должен был контролировать желание сексуальной близости с женщинами и мальчиками до завершения соревнований, когда ему предоставлялась полная свобода действий по удовлетворению своей похоти. Обычный греческий гражданин не стремился к целибату и не восхищался им, за исключением тех случаев, когда воздержание рассматривалось как средство повышения мастерства лучших спортсменов государства. Такие чемпионы, как Клейтомах, которые постоянно питали к сексуальным отношениям отвращение, были исключением из правил присущей им культуры. К этому исключению можно причислить также некоторых философов и их последователей, идеализировавших целибат. Женщины исключались из всех проблем, связанных с получением спермы, кроме их роли объектов сладострастия; они могли только наблюдать за такими спортсменами, как это делала прекрасная Лаиса. Более чем через два тысячелетия, когда огонь олимпийского факела возвестил открытие новых Олимпийских игр, привлекательные, но соблюдающие воздержание молодые участники состязаний оказались современными последователями наследия древних греков.
Молодой американец Дэви, с которым мы уже встречались, знал – или, по крайней мере, должен был знать – об огромных опасностях потворства своим желаниям. Худшим из них является мастурбация и подобный ей страшный грех – недозволенный половой акт. Дэви также ценил – или должен был ценить – свою сперму, этот драгоценный запас данной Господом жидкости; распределять ее следовало бережливо, чтобы всю жизнь сохранять способность к половым отношениям.
Что же касается отрицательной стороны проблемы спермы, она сводилась к вопросу о том, как избежать ослабления-истощения-обессиливания его мужского достоинства. Даже предписанный режим – здоровая пища без специй, чистота души и тела – имел целью предотвращение такого рода неприятностей. Но как же Дэви подпитывал себя энергией? Он мог бы, например, заниматься спортом, поскольку к середине века его расхваливали на все лады как идеальный способ стимулировать физические возможности мужчины. Одним из замечательных результатов занятиями спортом было то, что он не только вселял энергию или отвлекал мужчину от сосредоточенности на его сексуальных желаниях, но вместе с тем восстанавливал его силы.
Идеология «экономии спермы» – рачительно относитесь к вашей сперме и расходуйте ее с умом – сохраняла влияние на протяжении более полувека. Тело мужчины, в отличие от конечного объема его спермы, могло стать возобновляемым ресурсом. Он стал бы ходячим, сгибающимся, пульсирующим экземпляром «мускульного христианства».
С 1850 по 1890 г. в школьных программах как в Северной Америке, так и в Англии большое внимание уделялось подвижным играм, и именно с того времени спорт в культурах этих стран начал играть большую роль. Он превратился в основное связующее звено в отношениях между многими мужчинами, при этом обучая мужчин быть мужчинами. Кроме того, им подспудно внушалось, что биологически они занимали более высокое положение, чем женщины и избалованные бездельники-мужчины. (Однако в отличие от греков викторианцы были слишком скромными, чтобы доказывать это, соревнуясь обнаженными.) В сложившейся одержимости спортом сперма играла такую же жизненно важную роль – отчасти через семенную сублимацию, отчасти через необъяснимый физический процесс.
Спорт как деятельность, благоприятствующая образованию спермы, также стал ассоциироваться с моральным аскетизмом – воздержанием, что по меркам XIX в. означало стремление избежать всяческих зол, в частности женщин и спиртных напитков. «Чем вы здесь руководите – воскресной школой или бейсбольной командой?» – спросил звездный игрок «Чикаго Кабс» [528] Кинг Келли тренера-пуританина А. Г. Спалдинга [529] . Спалдинг вполне мог бы ответить, что оба понятия неразрывно взаимосвязаны, поскольку моральная чистота и спортивный дух представляют собой две стороны одной медали. Он нанял детективов из агентства Пинкертона, чтобы те следили за его игроками и докладывали ему обо всех их неположенных действиях. На игровых площадках, в школах и везде на профессиональных бейсбольных полях применялся кодекс поведения спортсмена: не курить, не пить, не играть в азартные игры, не распутничать и не допускать недостойного поведения. Но страшнее всех этих ограничений был самый тяжкий из всех грехов – онанизм, аморально растрачивавший невозместимую сперму.