Как и следовало ожидать, пока рассказы об отношениях между императорами и евнухами достигали ушей широкой публики, придворная зависть и слухи преувеличивали и извращали смысл этих историй. Обычные люди, которые никогда бы и не подумали войти во дворец императора, презирали всех евнухов за их очевидную неуязвимость, продажность, физический облик и природу их уродства. Они в равной степени признавали власть евнухов и возмущались ею, одновременно страшась и ненавидя их как могущественных уродов.
А что же происходило с их сексуальностью? Как справлялись эти тысячи мужчин с целибатом, навязанным им хирургическим путем? Некоторым их уродство навсегда отравляло существование, немногие отчаянно пытались изменить случившееся. Лао Цай, ненавистный сборщик податей, по слухам, убивал девственных мальчиков и пожирал их мозги в надежде заново отрастить себе гениталии. Другой евнух сделал то же самое с мозгами семи казненных преступников. Некоторые женились и пытались жить половой жизнью, иногда применяя искусственные устройства. Кто-то содержал наложниц. Однако подавляющее их большинство соблюдали целибат, никогда не утрачивая сексуального влечения и не имея при этом возможности его выразить.
Ведь изначально мужчины шли на кастрацию в основном не в связи с отсутствием сексуальности. Молодые люди прибегали к этому лишь в качестве отчаянного средства преодолеть царивший в их семьях убогий образ жизни и беспросветную нищету и тем самым открыть путь к богатству, влиянию, безопасности и престижу. Около трех четвертей из них были детьми обедневших родителей, остальные молодые люди из честолюбия или по лености подставляли тело под кастрировавший их нож. Они понимали, что влекла за собой эта операция, но при сравнении половой жизни в бедности и лишениях с карьерой, лишавшей их сексуальных удовольствий, но ведущей ввысь и в идеале могущей обеспечить им доступ к членам императорской семьи, выбор в пользу последней не представлялся таким уж неприемлемым. Рассказы о дворцовых евнухах многих приводили в ужас, но некоторые воспринимали их как путеводные звезды надежды в мире, без них представлявшемся безнадежным. И когда будущий евнух быстро кивал, отвечая на фатальный вопрос: «Ты будешь об этом жалеть или нет?», перед его мысленным взором стоял не целибат, а благосостояние и власть.
Как и проституция, грабеж, убийство, другие преступления, кастрация была вне закона и в христианской теологии, и в римском праве. Император Юстиниан, правивший в 527–565 гг., издал указ о жестоком наказании за это преступление: те, кто его совершал, могли быть кастрированы сами; если операция их не убивала, они могли быть сосланы на принудительные работы в шахтах, а их собственность конфисковали. Но такой страшный риск только способствовал подъему цен на евнухов, и потому кастрация там процветала настолько, что один автор описывал Византийскую империю как «рай евнухов».
Хотя в 325 г. на Никейском соборе мужчинам было запрещено кастрировать самих себя, а евнухам – становиться священниками, хотя римское законодательство с I по V в. запрещало кастрацию рабов, даже представители знатных семейств нередко выступали за кастрацию собственных сыновей. В чем здесь крылась причина? В общественном и профессиональном продвижении по службе, особенно в военной области. Евнух Нарсес [855] , например, в течение десятилетий был главным казначеем, потом – могущественным полководцем, которому Юстиниан доверял больше, чем кому бы то ни было. К X в. евнухи господствовали при императорском дворе, опережая по значению других придворных во время церемоний, а в Церкви, армии и на гражданской службе поднимались до самых высоких чинов [856] .
Их успех был обусловлен только одним обстоятельством: бесплодием. Независимо ни от чего ни один кастрат не мог строить козни ради будущего своего сына. Именно поэтому евнухов считали настолько верными и надежными, что они составляли основную часть бюрократии и важный противовес наследственной знати.
Сначала кастрировали только иноземцев или рабов. Однако по мере того, как евнухи добивались все большего влияния, даже императоры стали кастрировать своих сыновей, чтобы уничтожить соперников или возвести их на такую высокую должность, занять которую они могли, только получив титул, присваивавшийся главе Православной церкви, – патриарх Константинопольский. Но для этого требовалось соблюдение целибата, предпочтительно такого, какой соблюдали евнухи. Евнухи-военные делали блестящие карьеры в качестве адмиралов и генералов. Главный казначей – исключительно влиятельный имперский чиновник, тоже обычно был евнухом. Во дворце евнухи служили хранителями гардероба, казначеями, управляющими имениями; решали общие вопросы, их назначали на самую высокую должность – постельничего, неизбежно становившегося наперсником императора, с которым тот делился самыми сокровенными тайнами.
Нередко евнухи представляли собой добычу или трофеи, захваченные в результате пиратства, похищений и межплеменных войн. Поскольку в живых оставалось очень мало кастратов – император Юстиниан полагал, что немногим больше 3 процентов выживали после операции, – они представляли собой большую ценность и стоили в три раза больше мальчика с нормальными гениталиями. В отличие от оскоплений, практиковавшихся в Китае и Оттоманской империи, у многих византийских евнухов операции были менее радикальными – им отрезали только яички.
Доктор, которого иногда заставляли производить эти увечья, описывал две процедуры. Метод сжатия состоял в том, чтобы вымыть мальчиков в горячей воде, а потом сжимать их яички, пока они не будут полностью раздавлены. Более радикальный метод иссечения предполагал хирургическое удаление двух яичек, что приводило к появлению евнухов, в отличие от их братьев со сжатыми яичками вообще не испытывавших эротических ощущений. По этой причине резекция была предпочтительнее сжатия. Тем не менее, когда операция проводилась с юношей, вышедшим из подросткового возраста, не было гарантии, что она навсегда лишала его возможности достичь состояния эрекции, и в редких случаях евнухи вступали в сексуальные отношения с женщинами из дворца. Если такая связь обнаруживалась, виновного в ней казнили. Сама по себе вероятность такого скандала ужасала настолько, что евнухов, выказывавших гомосексуальные тенденции, терпели, а порой даже приветствовали. Как ни странно, гомосексуализм карался кастрацией, и это нередко вело к тому, что публика ставила евнухов и гомосексуалистов на одну доску. Кроме того, гомосексуализм был излюбленным обвинением против тех, кого подозревали в составлении заговоров против императора.