Моим вторым шутливо-ироническим названием стало «Кама-сутра целибата», которое точнее отражало суть проблемы, но было слишком претенциозным: чем больше я читала, тем отчетливее понимала, что для создания работы о целибате такого же масштаба, как «Камасутра» в вопросах сексуального выражения, не хватит целой жизни. Значительно более реалистичной целью стало определение, объяснение и описание максимально большого числа проявлений целибата, с которым я смогла бы справиться. Именно такой подход в итоге и определил характер этой книги.
Я также предложила вариант определения целибата, отвергающий строго педантичные и бесполезные различия между такими терминами, как целибат, непорочность, невинность, целомудрие и девственность, являющиеся основными в моем исследовании. Дело в том, что, несмотря на сухие словарные различия, практически все эти термины являются синонимами. Рискуя утомить читателя, процитирую «Словарь Уэбстера». Когда речь заходит о сексуальных отношениях, целомудрие, невинность или непорочность означают: «Воздержание от внебрачных сексуальных отношений, особенно применительно к женщинам. Сексуальное воздержание; целибат или девственность». Целибат – это «состояние безбрачия, особенно человека, давшего обет безбрачия». Наиболее точно понятие «девственность» может быть выражено как «состояние непорочности, целомудрие, положение женщины, не выходившей замуж».
Я использую термины «целибат» и «непорочность» как взаимозаменяемые понятия, а «девственность» – так, как указано в «Словаре Уэбстера»: Целибат или непорочность представляют собой состояние воздержания от сексуальных отношений, намеренное или по принуждению, продолжающееся в течение определенного или неопределенного времени. Такое определение является одновременно простым и емким, а также скорее описательным, чем аналитическим. Оно представляет собой самый полезный и нравственный инструмент, который я могла придумать для исследования пленительного, вдохновляющего, волнующего, сложного, а порой странного образа жизни мужчин и женщин, дававших обет безбрачия во всем мире на протяжении всей известной нам истории человечества.
По мере продвижения моего исследования стали вырисовываться его основные темы и положения. Я начала постигать основные виды целибата, соблюдавшиеся человечеством. Постепенно путем проб и ошибок я создавала категории, в которых мои материалы со временем стали располагаться доступно и удобно. Нет ничего странного в том, что в первой части «Истории целибата» основное внимание уделяется порицающему сексуальные отношения и одержимому целибатом христианству, хотя его языческие и иудейские предшественники, в частности секта ессеев, сыграли немалую роль в ходе развития идей безбрачия. Свой вклад внесли в этот процесс и другие религии, в частности индуизм, в рамках которого возникали совершенно иные формы целибата, основанные на собственном, совершенно ином представлении о безбрачии.
Однако целибат лежит в основе самой сущности христианства, истории о чудесном рождении божественного ребенка смертной матерью-девственницей. Проблемы, в период раннего христианства владевшие умами как обращенных в новую религию, так и ее проповедников, сводились к толкованию природы, процесса и значения этого рождения. Дева Мария стала противоречивой фигурой, обсуждение которой активно продолжается уже два тысячелетия. Внимание христиан к целибату – от его пристрастного осуждения похотливой Евой, идеологического очищения Пресвятой Богородицей и нынешнего непримиримого отрицания брака священнослужителей – не стихает вот уже двадцать столетий, охватывая миллионы людей и наполняя западную цивилизацию идеалами и идеологией.
Сквозь призму христианского целибата я рассматривала тех женщин, которые усваивали это новое учение как инструмент, освобождавший их от каторжного труда в замужестве и от рождения детей. Сознательно соблюдая безбрачие, они превращали себя в независимых людей, которые много путешествовали, учились в условиях, когда образование было доступно лишь мужчинам, писали, проповедовали и сами распоряжались своей жизнью, нередко в целомудренной компании мужчин и женщин, разделявших их взгляды.
Первые из них – смелые и решительные матери-пустынницы, были современницами святого Павла. Целомудренная ревнительница веры Фекла проявляла чудеса храбрости перед лицом враждебной толпы, не страшилась ни того, что ее могли сжечь на костре, ни львов, ни медведей, ни быков, ни гнева разъяренного мужа, лишь бы вновь не вступать в половую связь. Позже средневековые бегинки – сторонницы апостольского образа жизни, тяготившиеся ограничениями и контролем монастырей, жили со своими родителями или в общинах – бегинажах. Каждый день они уходили из своих приютов и смешивались с бедняками, которым дали обет служения, защищая их от опасностей современного им общества лишь нравственной силой, которой их наделял обет соблюдения целибата. Другие глубоко религиозные женщины, жившие как в монастырских общинах, так и в миру, соблюдали целибат, полагая, что это одно из главных условий для того, чтобы быть причисленными к лику святых или блаженных. Святая Екатерина Сиенская и ее тезка Катери Текаквита, первая святая среди ирокезов, являют собой наиболее яркие тому примеры. Честолюбивые знатные аббатисы руководили женскими монастырями и создавали почти независимые феодальные владения, где процветали образование и науки. Замужняя мирянка, рассеянная, но целеустремленная Марджери Кемп, боролась против обуревавшей ее чувственности, пока не обрела в браке непорочность – основное условие для ее посмертного причисления к лику блаженных.
С другой стороны, религиозные мужчины воспринимали налагавшийся на них целибат как постоянную борьбу с непрестанно терзавшей их похотью, искушением и унижением непроизвольных ночных семяизвержений. Стоявшую перед ними дилемму отражает искренняя молитва неизменно поглощенного собой блаженного Августина: «Господи, даруй мне целомудрие, но только не теперь». Непорочность несла им гораздо меньше преимуществ, чем женщинам, поскольку, будучи мужчинами, они по определению занимали в обществе господствующее положение. Болезненным следствием этого было их отношение к целибату как к некоему подобию неутоленного голода, который надо было терпеть, сносить как позор, но ни в коем случае не уступать его напору.
Двумя наиболее успешными движениями, связанными с целибатом за пределами монастырских стен, были движения, возникшие в Северной Америке в среде рабочего класса: во второй половине XVIII–XIX в. движение основанной матерью Анной Ли секты шейкеров, а в конце XIX–XX в. «Движение миссий мира», во главе которого долгое время стоял отец Дивайн. И в том, и в другом случае целибат составлял ключевой элемент созданных религиозных общин, неукоснительное соблюдение которого позволяло их членам преодолевать ограничения, налагавшиеся на женщин и негров, и проводить четкое разделение между белыми и черными. В общинах шейкеров царило равноправие, признавалась руководящая роль женщин – как белых, так и негритянок. Отец Дивайн, чернокожий сын получивших свободу рабов, возглавлял движение, объединявшее мужчин и женщин, белых и негров; он даже женился на белой канадке, которая, как и он, оставалась девственницей. Мать Анна и отец Дивайн придерживались схожих взглядов, и их успешная деятельность в целомудренных общинах доказала превосходство целибата над некоторыми глубоко укоренившимися в их обществах нормами поведения. Самое главное, пожалуй, здесь заключалось в том, что снималось возникавшее на почве сексуальных отношений расовое напряжение, что само по себе было огромным достижением.