– Точно.
– Мне, наверное, тоже надо было бы поспать. Я еще никогда так не уставала. И так ослабела со всем этим. Но, конечно, я не смогу этого сделать. Со мной дети. Это будет неправильный поступок.
– Не волнуйся, я присмотрю за ними.
Усталость все-таки доконала Трикси. Измученная как физически, так и напряжением, связанным с необходимостью постоянно сдерживать себя, чтобы не болтать всякую ерунду, которая приходила ей в голову, Трикси ощутила, что глаза наполняются слезами. Она порывисто смахнула их здоровой рукой, но слезы все текли и текли.
– В чем дело? – Дэниел подошел к ней, опустился на колени рядом с ее стулом и повторил:
– Эй! Ну, в чем же дело?
– Ты не поверишь, но я действительно хочу покрасить стены моей спальни в темный цвет, – плача, причитала Трикси.
– По-моему, дело вовсе не в этом. Ты плачешь не поэтому, правда?
– У тебя есть близкий человек, женщина?
– Ты что же, льешь слезы из-за этого? – Дэниел был немного ошарашен такой вероятностью.
– Нет, конечно же нет, – поспешно отозвалась Трикси. – Просто меня удивило наличие у тебя второго телефона.
– Этот телефон не имеет отношения к женщине. Вернее, имеет – он предназначен для моей матери.
– Для твоей матери? Какая внимательность с твоей стороны!
– Ты даже представления не имеешь какая, – произнес Дэниел довольно сухо. – Так почему все-таки слезы?
– Просто мне всегда приходилось во всем справляться в одиночку. – Трикси едва заставила себя замолчать, поскольку было слишком легко сейчас довериться этому мужчине, который имел специальный телефон, предназначенный только для матери. В сущности, он незнакомец. И пусть обстоятельства свели их этой ночью, это не было их обоюдным выбором. Нет, ей не следует делиться своими секретами с Дэниелом Ривертоном! Но плотину-то прорвало, и Трикси уже не могла остановиться.
– Да, я пытаюсь многое вычеркнуть из памяти, – призналась она. – Я жила здесь с моим молодым человеком, Майлсом. Мои родные погибли как раз в то время, когда я оканчивала среднюю школу. Мне хотелось поступить в университет, но это оказалось не по средствам. Потом моя сестра встретила Уоррена, этого австралийского парня, вышла за него замуж и уехала с ним.
Трикси уже не могла остановиться.
– Я работала в «Бернард Бразерс». Сначала неполный рабочий день, когда еще училась. Потом трудилась там восемь лет. Мне нравилась моя работа. Я начала шить, будучи совсем маленькой. Мама научила меня.
– Ты говоришь о фирме пошива мужской одежды?
Трикси кивнула. Потом пожаловалась:
– Меня уволили! Я не могла в это поверить. Он меня бросил, а уволили меня.
– Майлс? – тихо спросил Дэниел.
Она снова обреченно кивнула:
– Сын Максвелла Бернарда. Мы были помолвлены. Майлс был единственным бойфрендом в моей жизни. Мы были вместе с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет. – Трикси плакала уже не переставая, безуспешно заставляя себя прекратить.
Что такое вкололи ей в отделении скорой помощи госпиталя? Сыворотку правды?
Дэниел достал носовой платок и промокнул слезы на лице Трикси:
– Эй-эй! Все же хорошо.
– Майлс искал для себя чего-то другого. Ему наскучила наша жизнь. Я оказалась настолько ску-у-учной, что он не выдержал.
– А-а, понятно. Теперь идея с темными стенами в спальне приобретает смысл.
– На работе было очень неловко. Не потому, что он тоже там трудился. В определенном отношении Майлс был добропорядочным человеком. Но Максвелл собирался стать моим свекром и обучал меня всему, что знал и умел сам. А потом, как это бывает, все изменилось. И я еще должна была быть благодарной за то, что мне позволили уйти самой, прежде чем они выгнали бы меня. Разрешить наемному работнику уйти – это все равно что уволить его. Так мне объяснили.
– Но это не так. У тебя были права.
– Да какие там права? У меня была только гордость. Ну и что бы я делала с моими ничтожными правами? Умоляла вернуть мне любимую работу?
– Могла бы предъявить иск о несправедливом и незаконном увольнении.
– Они выдали мне выходное пособие.
– Ну да. Поспешили, чтобы помешать тебе возбудить дело против них, – сказал Дэниел, закипая негодованием.
– Я не из тех, кто жалуется и подает иски.
– Уверен, что твои работодатели на это и рассчитывали.
– Майлс поступил более чем порядочно. Он настоял на том, чтобы за мной осталась эта квартира. Вот до какой степени он рвался уйти. Теперь же я получаю удовольствие от своей новой жизни. Я использовала выходное пособие на то, чтобы начать собственный бизнес. И дела пошли хорошо. Нет, действительно неплохо. По крайней мере, я могу продержаться на заказах.
– Это хорошо, – сказал Дэниел и после небольшого колебания, добавил: – Он тебя не заслуживает.
– Скучно, – ответила Трикси печально. – Ему было скучно со мной.
Она сделала глубокий вдох и еще одну попытку остановить поток откровений. Безуспешно. Восстановить прорванную плотину оказалось невозможным делом.
– Я звонила ему, – призналась Трикси. – Гордость не позволяла мне проситься назад на любимую работу. Но я хотела помириться с Майлсом. И позвонила. Я плакала и умоляла его одуматься, пересмотреть свое решение. Здесь уж было не до гордости. Презираю себя за это. В конце концов я решила делать лимоны из лимонада.
Дэниел засмеялся, и это ободрило Трикси.
– О! Нет, подожди! Лимонад из лимонов. Это уж потом у меня родилась идея «Кота в шляпе», – пролепетала Трикси сквозь слезы. – Ты когда-нибудь пытался засунуть таблетку в рот коту?
– Имел однажды такой – неудачный, кстати – опыт.
– Правильно, неудачный. Тут все зависит от поведения кота. Я не шучу. На эту мысль меня навел мой кот Фредди. Он заболел, когда Майлс и я разорвали свои отношения. Коты же очень чувствительны к энергетике. И вот однажды он нашел в ванной комнате мои успокоительные таблетки. У меня тогда совсем расшатались нервы. Я и коту стала давать по одной таблетке в день. А потом придумала это приспособление. Такой тоненький обод, напоминающий по виду свернутый шланг пылесоса и пончик одновременно. Ты сажаешь внутрь него кота, будто кладешь начинку в пирожок, а затем поднимаешь кольца металлической спирали вокруг него, прежде чем кот поймет, что ты делаешь. Они надежно зафиксируют его шею. Кот не сможет двигаться, но боли ему ничто не причинит. Он почувствует себя внутри довольно уютно, потому что в этой оболочке мягкая набивка, из того, кстати, что рассыпано сейчас на полу. Девочкам это напоминает снег. Мне, конечно, надо бы убрать все здесь.
Трикси замолкла, сбившись с мысли, и смутилась. Дэниел потянулся к ней и большим пальцем стер слезы с ее щек.