Он категорично пожал плечами:
— Я тоже из династии свергнутого короля и сын самой коварной королевы в мире. Ты лучше по сравнению со мной, потому что твоими предками были трудолюбивые люди с одной стороны, а с другой — доблестные и честные.
— Ты имеешь в виду линию, представителей которых обесчестили и заставили прислуживать так называемым родственникам?
Он выдохнул:
— Это в прошлом. Твоих родственников восстановят в правах, к ним будут относиться с бОльшим сочувствием и уважением, чем когда-либо.
— И это произойдет исключительно по твоей прихоти.
— Согласно доказательствам, которые нашел Фади.
— Я имею в виду, что ты использовал эти доказательства, так как счел их нужными. Тайна моей семьи так и осталась бы нераскрытой, если бы ты не решил использовать ее в своих интересах.
— Я удачно выбрал время, не скрою. — На его губах играла неотразимая улыбка, глаза сияли. — Ты хочешь сказать, что я должен был отказаться от выигрыша, который получил, раскрыв вашу тайну?
— Ты невыносимый человек. Борьба за трон в самом разгаре, а ты тратишь время и усилия, чтобы залезть мне под юбку. Тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко, решая воображаемую проблему?
Он снова лениво пожал плечами:
— Я сделаю все, чтобы залезть тебе под юбку. Что касается восстановления в правах твоих родственников, я поступил бы так с любым.
— Да, конечно, ты только и делаешь, что разыскиваешь людей, лишенных привилегий много лет назад, чтобы восстановить их в правах.
Его кивок был раздражающе спокойным.
— Я делаю все, если могу кому-то помочь.
— Ну, ты можешь лишить моего дядю и мать того, что дал им, прямо сейчас, а не потом.
Он приподнял брови в притворном недоумении:
— Ты считаешь, я так поступлю после того, как снова сойдусь с тобой?
— После того, как убедишься, что не сойдешься со мной никогда.
Неодобрительно цокнув языком, он мягко притянул ее к себе:
— Разве можно так разговаривать с недавно обретенным дальним родственником?
Луджейн выгнула шею, когда он уткнулся в нее носом. Она прильнула к его телу, когда он запустил руки под ее блузку и коснулся пальцами разгоряченной кожи ее спины. Он вдруг простонал, тело Луджейн горело от страсти.
— Рано или поздно ты не устоишь передо мной, не найдешь для этого причин. Я уже не пытаюсь сопротивляться желанию. Наша тяга друг к другу непреодолима. — Она вздрогнула, когда он коснулся губами ее уха. — Отныне мы будем вместе. Я буду помогать сохранить наследство Патрика; я теперь твой родственник. Перестань сопротивляться неизбежному.
Внезапно она оттолкнула Джалала; ей казалось, что ее руки стали тряпичными. Принц отпустил Луджейн, показывая, что не намерен держать ее силой.
Она уперлась ладонью в его грудь:
— О какой неизбежности речь? О новой связи, пока я здесь?
Он поднес ее руку с растопыренными пальцами к губам и стал покусывать влажную кожу. Его глаза горели страстью. Луджейн едва сдерживалась.
— Связь будет продолжаться, пока мы оба этого хотим. Если ты уйдешь, я буду всегда следовать за тобой, как раньше.
— Ты даровал новый социальный статус моей семье и мне, чтобы не запятнать собственную репутацию, если станет известно о наших отношениях?
— Конечно нет.
Несмотря ни на что, его искренность взволновала ее. Может, и прежде ему было наплевать на ее статус?
Он прервал все глупые домыслы:
— Даю тебе слово, о наших отношениях никто не узнает. Я старался для твоей семьи и тебя, чтобы ты больше не чувствовала никакого неравенства между нами.
Угу. Несмотря на изменения, он по-прежнему считает ее всего лишь подходящей кандидатурой для внебрачной связи.
Нет, она не позволит ему снова над собой издеваться. Она обещала Патрику, что этого не произойдет.
Луджейн высвободила ладонь. Джалал опустил руки, не пытаясь ее удержать.
— Не отталкивай меня, Луджейн. Что было, то было, я не хочу вспоминать прошлое. Мы здесь и сейчас, и все по-другому.
Дрожащими пальцами она пригладила волосы и одежду и отступила:
— Вот тут вы ошибаетесь, ваше высочество. Ничего не изменилось. Или изменилось, но к худшему. На этот раз секс без эмоций закончится катастрофой.
Он сжал кулаки, будто борясь с желанием схватить ее:
— Кто сказал, что нет эмоций? Нас тянет друг к другу. Мы оба хотим сохранить наследие Патрика и восстановить твою семью в правах.
— И каждый из нас способен самостоятельно позаботиться о своих желаниях и интересах. Так даже лучше всего. Ты просто спроси мнение руководителя своей предвыборной кампании. Мой дядя закусил удила, он жаждет сделать тебя королем. В отличие от меня он верит в тебя. Я пробуду здесь до тех пор, пока не поправится тетя…
Он нахмурился:
— Твоя тетя?
— Твои ищейки раскопали обо мне и моей семье только ту информацию, которая принесет пользу тебе, да?
— Что случилось с Суффеей?
Луджейн моргнула — ее удивила его озабоченность. Кроме того, он помнил имя ее тети.
Джалал нетерпеливо взмахнул рукой. Пристально глядя на него, она неохотно обо всем рассказала, стараясь расценить причину его мрачности.
— …Специалисты решили провести обычную мастэктомию, операция прошла две недели назад. Сейчас они выжидают, думают, можно ли отказаться от химиотерапии и радиации и проводить антигормональное лечение. Обо всем станет известно через несколько недель. К тому времени ты, вероятно, станешь королем страны, в которую я не намерена возвращаться.
После того как Луджейн умолкла, Джалал задумчиво смотрел на нее, не произнося ни слова.
На дрожащих ногах она отошла от него и бросила через плечо:
— Я буду присутствовать на «праздновании» ради моей семьи. Если ты по-прежнему намерен восстановить в правах моего дядюшку после того, как узнал мое мнение, то веди себя со мной цивилизованно и сдержанно, пока не закончится этот чертов вечер. Потом я уйду, а ты никогда не последуешь за мной.
Он скрестил руки на груди.
— Раньше я предполагал, что у тебя есть причина меня отталкивать. Теперь я в этом уверен. Я буду преследовать тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне, что скрываешь.
— Ваше высочество… — Голос Фади нарушил тишину ночи.
Ругаясь себе под нос. Джалал повернулся к нему.
Воспользовавшись моментом, Луджейн шагнула к мраморным ступеням, освещаемым серебристым светом луны. Она прошла на веранду, где через открытые балконные двери лился золотой свет, доносилась мягкая музыка и слышался смех.