Ахилл удовлетворенно улыбнулся.
«Совсем не так, как мне, – ревниво отметила Элизабет. – Все они, мужчины, одинаковы. Сексуальные шовинисты!»
– Готовы ль вы, Посвященные, разделить свои тела с нами? – громко спросил призрак.
– Да! Да! Да! – трижды раздалось под сводами пещеры.
– Быть посему! – торжественно возгласил Понтарх и взмахнул рукой.
* * *
…Ему было очень много лет. Он и сам не знал сколько. Нестойкая память иногда напоминала о каких-то существах, подобных ему самому. Но кто это был: его отец, мать, бабки-деды, многочисленное ль потомство, кто знает?
Большую часть своей жизни он проводил во сне. Сладкая дрема почти не отпускала сознание, обволакивая его плотным коконом.
Время от времени просыпался от голода. Тут к его услугам всегда была мелкая живность, обильно водившаяся в его царстве мрака. Всякие там червячки, четвероногие и безногие, крупные и мелкие существа, сочная трава, сладкие коренья. Как приятно было запивать всю эту немудреную снедь вкусной солоноватой водой из озерца, расположенного поблизости от лежбища.
Но иногда, очень редко хотелось размяться – расправить старые косточки, выпрямившись во весь рост. Повертеть влево и вправо головой. Щелкнуть еще довольно крепкими зубами. Потереть верхними лапами заспанные глаза, чуть запорошенные наглым песком, так и норовящим проникнуть во все отверстия его большого тела. Ударить пару раз могучим хвостом, чтоб земля задрожала.
Да и рыкнуть наконец во всю мочь грудной клетки. Он уже и сам почти забыл, как звучит его собственный голос.
Но разве же тут, под землей, есть где развернуться? Вон сколько мало места. Лежишь себе бревном, обвиваемый всевозможными ползучими лианами. Ни тебе повернуться как следует, ни почесаться всласть.
Выходил он из своего логова нечасто. Только вот в такие моменты, когда на душе становилось особенно тревожно и что-то темное наваливалось на мозг, заставляя двигаться неведомо куда. Только бы подальше от всего этого.
От этой тьмы и тепловатой сырости. От надоевших кореньев и слизней. Туда, где смешались разноцветные краски. Где из-под земли бьет сладкая вода. А трава такая сочная, что ее невозможно глотать, не давясь собственной обильной слюной.
И что-то большое и жаркое высоко над головой. И иногда теплые струйки, падающие сверху на голову и так приятно освежающие его большое тело.
Но как же до всего этого далеко!
С каждым разом ему становилось все труднее и труднее протискиваться по подземным коридорам, пробираясь к выходу наверх, к вожделенной свободе.
И так же тяжело, если не больше, было возвращаться назад. В этот сумрак и сырость.
Но иначе нельзя. Иначе он не мог. Долго терпеть палящие поцелуи того большого и жаркого не было никакой мочи. Кожа моментально пересыхала и лопалась.
И он возвращался.
Но сейчас нужно было попасть наверх. Чувствовал где-то внутри себя, что этот раз может стать последним.
Последнее путешествие.
Что ж, пусть так. Ему столько много лет. Он и сам не знает сколько…
Слияния никак не получалось.
Легко сказать: пригласить призрака от всего сердца, представив, какая беда грозит всему человечеству. И попробуй сделать это на самом деле. Тяжело. Едва представишь, что в твоей голове ни с того ни с сего зазвучит чужой голос, и нечто постороннее станет управлять движениями твоих ног, рук, твоими мыслями и чувствами. Бр-р!!
А еще этот таинственный и непонятный конец света. Угроза всему человечеству. С затмением понятно. Даже если оно полное. Но мы ведь, слава Богу, не в Древней Греции и даже не в Средневековье живем, а в Европе конца XX века. И чем может грозить Земле такой невинный катаклизм, уже давно известно.
Бетси осмотрелась по сторонам. Похоже, у ее товарищей по оружию аналогичные проблемы. Вон Псрсиваль даже с лица спал и побледнел – насколько может побледнеть нигер… То есть афроамериканец, конечно. Да и продукт коммунистического воспитания, ее Алексей, далеко не продвинулся в овладении процессом раздвоения личности.
Она попробовала думать о чем-то грустном и возвышенном. Чтобы настроиться на соответствующий лад, воскресила в памяти финальные кадры из недавно просмотренного фильма «Титаник». Но едва перед внутренним взором всплыли слащавая физиономия Леонардо Ди Каприо и щекастое личико Кейт Уинслет, как Элизабет еле удержалась от громкого смеха. Ну надо же. Страдальцы-любовнички, их бы сюда!..
Ее взор упал на тело Саши Мягкова. Оно все так же лежало засохшим мотыльком, пришпиленным к полу огромной сосулькой-булавкой. Как же это она забыла о друге в этой нервной сутолоке?
Мрачные мысли постепенно затопили сознание. Девушка ощутила невыразимую тяжесть в области сердца. Кровь в висках запульсировала с бешеной силой. Перед глазами поплыли золотисто-фиолетовые круги.
И тут посторонний скрежещущий звук ворвался в ее уже готовое погаснуть сознание. В глазах просветлело.
Трое людей с ужасом уставились на порождение тартара, медленно выползающее из расщелины в полу.
…Сначала появились маленькие «ручки», которые огромными когтями зацепились за края дыры. Хотя, конечно, назвать их «маленькими» можно было лишь условно, сравнивая с той огромной задней лапищей, которая появилась вслед.
Монстр никак не мог определиться, какой из своих частей тела отдать пальму первенства. Из темного лаза высовывались то лапы, то мощный хвост, то огромная, с оскаленной пастью и алыми глазами морда. И еще слышались жуткие звуки: свист, хрип, рев. Зверюга словно ругалась с кем-то или кому-то жаловалась. Наконец чудищу удалось сгруппироваться, и оно таки выбралось наружу.
Из груди Элизабет вырвался испуганный вскрик. Она поспешила спрятаться за одной из колонн. Ее примеру последовали и Лоуренс с лейтенантом.
Посреди пещеры, едва не доставая головой до потолка, гордо высился последний отпрыск славного рода Тугаппозаишз Кех. Подслеповато озираясь по сторонам, он прикрывал передними лапами-ручками глаза от непривычно яркого света. Огромный хвост упруго бил из стороны в сторону, сметая на пути все преграды. Пара известняковых колонн треснула, поддаваясь ударам этого биотарана.
Золотисто-фиолетовая пелена, вставшая перед глазами, полностью скрыла от Элизабет жуткое зрелище. В голове как будто прошелестел легкий ветерок…
– Хайре, кора! Я Патрокл!
Слышать внутри своей головы чужой голос было необычно, но не так страшно и противно, как это представлялось молодой баронессе. Ну, вот если бы она надела стереонаушники от плеера.
Так, значит, ей достался Патрокл! Надменный Понтарх все-таки не захотел сражаться в женском обличье. Нужно думать, что он облюбовал себе тело пограничника. Если, конечно, тот сумел справиться с задачкой на раздвоение.
Девушка оглянулась на мужчин. Оба в приветственном жесте древних греков вскинули вверх правые руки. Значит, получилось. Не зря же говорят, что у страха глаза велики. Вот и подстегнуло всех троих.