Через час позвонил Ефим. Я даже не узнала его голос, настолько он был подавлен, и сообщил, что Ларису и Игоря убили при ограблении их квартиры и у них осталась годовалая дочь…
Шок! Потрясение! Как такое могло случиться, как? Что происходит в этой стране? Когда же закончится этот беспредел?! Никакой уверенности в сохранности собственной жизни и здоровья нет, не существует никакой защищенности. В какой-то момент подумалось, что нам с детьми надо уехать за границу, но как я могу покинуть Фиму, зная, что он никогда не согласится оставить свой бизнес! А и черт бы с ними, с этими деньгами, у нас их и так достаточно, главное – сохранить жизнь свою и ребенка. Меня охватил животный страх за судьбу моих близких, проживающих в этой стране. Несчастная Ларочка! Разве заслужила она такой страшный конец, когда и так жизнь ее не баловала?! Перед моими глазами она стояла живая, красивая, полная сил и такая счастливая, что начинает новую жизнь с любимым человеком. Слезы душили меня. Ларочка была мне как дочь, и я вспомнила, как она обняла и поцеловала меня со словами: «Спасибо тебе!» Радовалась тому, что за такую недолгую и трудную жизнь у нее впервые появилась близкая подруга, готовая помочь.
Мы и не знали с Фимой, что у них есть ребенок, видимо, не хотела она возвращаться в старую жизнь, поэтому в последнее время почти не общалась с нами. Завтра же пойду в храм и закажу панихиду. Вернулся Фима. Он пребывал в таком же жутком состоянии, что и я.
– Надо поговорить, – начал муж. – Получается так… у ребят никого из родных, кроме нас, нет. Я и не знал, что Игорь воспитывался в детском доме. Даже похоронить некому, поэтому и разыскали меня.
Я молча слушала.
– Похороны возьмем на себя. Как это произошло, не знаю, выясним на месте, хотя их уже этим не вернешь, – он надолго замолчал, затем, как будто очнувшись, продолжил: – Теперь должен решиться вопрос с ребенком. Его хотят забрать в детский дом, вернее, она уже находится в доме малютки…
– Ничего решать не надо, – прервала я его, с абсолютной уверенностью в том, что говорю, – это наша девочка, и воспитывать ее будем мы!
Он поднял голову, взял мои руки в свои, поцеловал их и сказал:
– Спасибо тебе, родная, ты и сама не знаешь, что ты за человек!
Через несколько дней мы вылетели на Дальний Восток. Какой же это кошмар – похороны, особенно таких молодых ребят, у которых вся жизнь была впереди. Фима сделал все, чтобы достойно проводить их в последний путь. В полиции нам сообщили, что следственные мероприятия проведены, но разыскать убийц весьма проблематично. Посоветовали нанять частного детектива, чтобы иметь как можно больше материала для передачи следственным органам. Ефим сказал, что сделает все возможное, чтобы довели дело до конца и нашли этих нелюдей. Счастье, что хоть ребенка эти твари не тронули.
С утра мы с огромным волнением отправились в дом малютки, опасаясь препятствий для удочерения, однако надеялись и радовались тому, что девочка, не имеющая по крови к нам никакого отношения, будет жить в семье вместе со своей сестренкой и не достанется детскому дому или каким-то чужим людям. Ожидание в приемной несколько затянулось. Наконец, дверь открылась, и на пороге появилась нянечка с годовалой малышкой на руках. Это была крошечная девочка с взъерошенным светлым пушком на голове, испуганными голубыми глазками и капельками слезинок на ресничках.
– А вот и наша Олечка, – сказала нянечка.
Я вздрогнула, значит, покойная Ларочка назвала дочку моим именем в мою честь, ведь с моей легкой руки она получила путевку в свою новую, счастливую, хотя и очень короткую, жизнь.
Маленькое худенькое тельце очутилось у меня на руках, и глаза мои наполнились слезами. Бережно прижала малышку к себе, ощутив неповторимый детский молочный запах, и уже не могла сдержать слез, не могла успокоиться. Вспомнилось мое несостоявшееся желание родить Алешке ребенка, которого вот так же могла бы держать на руках. Я поняла, что эта девочка моя и никому я ее не отдам.
Маленькая Олечка почувствовала мое неспокойствие и тоже заплакала, как я когда-то в детстве со своей мамой. Нежно погладила кроху по головке, чтобы успокоить. Она повернула ко мне свое личико. Я улыбнулась ей, а она мне, показав четыре верхних и два нижних зубика, потом маленькими ручками стала изучать мое еще незнакомое ей лицо. Вошла заведующая.
– Ефим Григорьевич, пройдемте в кабинет, нам надо оформить документы.
Фима ушел вместе с ней, а мы пошли с нянечкой одевать мою доченьку Олечку. Через час появился муж и сообщил, что для полного оформления удочерения от нас необходимы еще некоторые документы, но никаких сложностей не предвидится. Я облегченно вздохнула. Вот так у нас появилась еще одна дочурка. Мы решили не оставлять ей фамилию и отчество столь трагически погибших родителей, и наша малышка Олечка стала Ефимовой Ольгой Ефимовной. Лизок очень обрадовалась внезапно появившейся сестренке – давно просила нас с папой купить ей кого-нибудь в магазине, – поэтому сразу же, с первого дня, начала вместе со мной нянчить малышку.
Никогда не думала, что дети могут принести мне столько радости! Первые шаги и первые слова Олечки. Первые уроки и первая школьная жизнь Лизочки. Теперь я понимаю: детей надо рожать ну никак не в раннем возрасте, а когда тебе за тридцать, или еще позже, потому что именно с возрастом чувство материнства становится не только обдуманным, но и осознанным, приносящим настоящее удовольствие и радость.
Лешка нас не забывал. Он сообщил, что в очередной раз стал отцом. Радость была большая, но чувствовалось, что в семье у него не всё гладко, очевидно, проблемы заключались в его странной супруге. Однажды во сне я увидела покойную Ларису. Она стояла почти у самой моей кровати, слегка окутанная белой дымкой, улыбнувшись, протянула руку и коснулась моей руки, даже во сне я ощутила это леденящее прикосновение, а затем сказала: «Спасибо тебе!» и через пару минут добавила: «Жди». Когда я проснулась, подушка промокла от слез, а на руке на месте ее прикосновения появилось небольшое белое пятнышко, и я уже не могла понять: это было во сне или наяву, но знала одно – она благодарила меня за Олечку, за то, что мы не оставили ее в детском доме, а забрали к себе. Вот слово «жди» расшифровать не могла. Чего мне следовало ожидать, хорошего или плохого? Оставалась надежда, что ничего негативного уже не случится.
Чтобы прийти в себя после всего пережитого в последнее время, мы решили с мужем съездить в санаторий, оставив детей на попечение Фиминой мамы и первоклассной няньки, которую знали долгое время.
Не знаю, что со мной случилось, но в последнее время удерживать свой привычный вес мне стало сложно, и даже часто закрытый рот не приносил, как ранее, положительных результатов. С того момента, как я похудела для встречи с Алексеем, прошло несколько лет, но я держалась, стойко сохраняя прекрасную, я бы даже сказала, идеальную фигуру. Груди стояли как у девушки, тонкая талия, подтянутый живот – мне было чем гордиться, учитывая мой уже совсем не юный возраст, даже несмотря на то, что здесь присутствовала рука опытного пластического хирурга. Но сейчас ситуация изменилась. Каждый день к моему весу прилипали то 100, то 200, а то и 300 граммов, и что делать с этой напастью, я не знала. Может, я толстею от стресса или от неправильной пищи, однако все было, как всегда. Меня это пугало. Если не смогу удержать свою красоту, то, возможно, потеряю мужа. Ведь практически все мужчины хотят видеть рядом с собой если и не молодых, так моложавых, красивых женщин, которые вызывали бы у других особей их же пола зависть и желание. Я очень надеялась на отдых в санатории, но сначала требовалось собрать справки о состоянии здоровья, чем я срочно и занялась.