— Ты ведь не человек? — поинтересовалась я, не очень понимая, почему он надеялся стать опорой.
— Нет. Я изменяющийся, имеющий два тела, человек-волк, между прочим, единственный во всем Юкове, таким был седьмой основатель стежки, или шестой, о чистом человеке я раньше и не думал. Кто, если не я, должен стать опорой?
— Зачем тебе это надо? — удивилась я. — Вряд ли каждый встречный желает проверить тебя на прочность, и ты не нуждаешься в защите Ефима?
— Не понимаешь, какая тебе дана власть? — сколько горечи в голосе, совсем еще молодой парень, так и не избавившийся от юношеского максимализма. — Уважение? Я стал бы не просто волчком, а опорой, тем, от кого зависят жизни других. Ты боишься утопить эту штуку в болоте, — он указал на сверток с артефактом, — разве старик может что-то тебе сделать? Только отругать. Ты же опора, хватит пресмыкаться!
— Тебе стыдно, — догадалась я, — стыдно за меня. Ты злишься, потому что был бы куда лучшей опорой. — Впереди замаячила высокая стена замка. — Н-да, поговорил бы с Ефимом, что ли.
— Уже, — он махнул рукой. — Хранитель сказал, от него это не зависит.
— От меня тем более.
Я достала пуговицу, водитель сделал то же самое, жаль предлога забрать у него пропуск не представилось. Мы въехали во внутренний двор цитадели около пяти утра. Свет звезд уже померк, небо светлело, скоро рассвет. Но, судя по всему, бал еще продолжался.
— Звезда севера почти в зените, — сказал Арсений, когда мы вышли из машины. — Пара дней, и она войдет в полную силу.
Я задрала голову вслед за водителем. По телу прошла дрожь: пара дней — все, что у меня осталось, на пике силы будут принесены жертвы. В наших мирах светит одно солнце, но не могу сказать то же самое про звезды. Я не увлекалась астрономией, поэтому не могу перечислить все отличия нашего неба от того, что видят люди каждую ночь. Разные ли тут созвездия на северном и южном полушарии? Где Полярная звезда? Знаю, есть звезды зимние и звезды летние, и у каждого в короне есть фаворит — звезда юга и звезда севера, когда они в зените, на алтаре льется кровь.
По уступу-карнизу четвертого этажа вдоль окон шла гибкая короткошерстная кошка, чем-то напоминающая сиамскую. На самом деле помесь с темными лапами, хвостом, мордой, и ушами, и хаотичными пятнами на холке и спине. Второй такой не существует. Муська, которую Кирилл в один из дней принес домой маленьким пищащим котенком, выросшая в гибкую красавицу, которая смогла дать отпор подрастающей Алисе, когда в той взыграли инстинкты, заставившие ее охоться на питомца. Любимица всей семьи, исчезнувшая в тот же день, что и моя дочь. Я должна была догадаться, Алиса никогда бы не бросила Муську, и никуда бы без нее не ушла.
Окно, затянутое изнутри голубыми шторами, открылось, свет отразился от переливчатых стекол. Худенькие ручки сгребли прогуливающееся животное до боли знакомым жестом. Теперь я знала, где в этой громадине живет моя дочь.
— Все нормально, — почувствовав волнение, попытался утешить меня Сенька, — в конце концов, икона нам не принадлежит, мы выполнили приказ, не больше.
В гостиной никого не было. Арсений состроил хмурую физиономию и исчез в неизвестном направлении. На стук в спальню ведьмака никто не ответил. Ну и ладненько. Я бросила замотанную в тряпки икону на столик, пусть лежит до востребования, так сказать. Мелькнула мысль прихватить артефакт с собой, в качестве оружия массового поражения, но, поразмыслив, я от нее отказалась, наследит он изрядно, и тогда тихо исчезнуть не получится. Перед уходом я с некоторой дрожью заглянула за плотную штору балдахина, явидь лежала все в той же позе, тихое дыхание вырывалось с едва слышным звуком. Удача пока была на моей стороне.
Лестница, ведущая к нашим покоям, уходила выше — до третьего этажа, а вот с четвертым вышла незадача — ступеньки заканчивались. Помимо этой единственная виденная мной лестница была парадная, напротив бального зала, так что я снова спустилась, миновала несколько переходов и коридоров.
Веселье пошло на убыль, двери из светлого дерева настежь распахнуты, более медленная и лирическая в звучании музыка, поредевшие ряды гостей, предпочитающих держаться поближе к трону, усталые лица слуг, снующих с подносами, на которых чаще стояла грязная посуда, чем обновленные бокалы с неизвестным содержимым.
Я ступала по мягкому ковру, покрывающему ступени. Лестница была намного длиннее обычных, но и высота потолков в замке впечатляющая. Второй этаж, коридор, уходящий влево и вправо, двери на одной стороне, окна на другой, небо посветлело еще больше. В спину толкнуло ощущение чужого взгляда. Я резко обернулась. Между этажами на ступеньках, где я прошла минуту назад, стояла молодая женщина, короткие светлые волосы, серые глаза, мини-платье без бретелек переливающегося серебристого цвета, изящные туфельки на стройных ногах. Я склонила голову в приветствии. Незнакомка смотрела серьезно, без высокомерия и агрессии, без любопытства, но с легким беспокойством. Поколебавшись, девушка кивнула в ответ.
Я решила подняться на третий этаж. Пока изгиб лестницы не позволил мне скрыться, я чувствовала внимательный взгляд серых глаз. Это беспокоило, излишнее внимание вредит и мне, и тому, что я собираюсь сделать.
Третий этаж скопировали со второго: коридор в обе стороны, окна, двери, ближайшая была открыта. Я не удержалась и заглянула. Овальная комната, увешанная портретами суровых людей в парадной одежде разных эпох и заставленная скульптурами на подставках, вазы, бюсты, торсы без рук и ног. Посреди на темном постаменте торжественно возвышался старый нож с малахитовой рукоятью и раскрошившимся иззубренным с одной стороны каменным лезвием. Очень старый и давно уже не используемый на алтаре атам, на котором вековым напоминанием о его службе стали темные пятна, въевшиеся в бывшее когда-то прозрачным лезвие. Скорей всего, реликвия рода, уже выполнившая свою норму по вскрытым венам и вырезанным сердцам. Вся комната — дикая смесь музея, пыточной и фамильного склепа, портреты предков, части тела, запечатленные в бронзе, гипсе, мраморе. Плюс урны с прахом, подписи — гравировки на железных пластинах, чтобы, не дай святые, не перепутать двоюродного дедушку с четвероюродной сестрой, второго мужа третьей невестки младшего сына. В таком хранилище больше практической пользы, чем кажется, многие зелья и заклинания требуют такой составляющей, как прах предков. Странно другое: ценные экспонаты оставлены без охраны. А если я захочу порчу на весть род навести? Вернее я-то не захочу, но они этого не знают. Хоть бы слугу поставили.
Коридор по-прежнему был пуст, правда, на мгновение мне послышались шаги, заставившие меня спрятаться за дверью открытой комнаты, но никто так и не появился. Если кто-то и шел, то своей дорогой. Моя цель была этажом выше. На четвертом свет ламп был приглушен и ни одного окна, будто структура замка разительным образом изменилась, и внешняя стена вдруг стала внутренней. Дверей всего по три: слева и справа, значит, помещения за ними раза в два больше комнат этажом ниже.
Направо или налево? Пусть будет направо, подумала я и свернула в левую сторону. Я иногда так делаю и нисколько не обижаюсь, когда начинают посмеиваться над пресловутой женской логикой, мне попросту все равно.