Археолог с сожалением вздохнул и углубился в завтрак. Русских он недолюбливал. Особенно после знаменитой одесской эпопеи. Единственные, для кого Алекс делал исключение, были его боевые товарищи Гурфин-кель и Покровский.
Уже допивая кофе и просматривая последний лист “Times”, он услышал приятный женский голос с мягким арабским акцентом:
— Простите, пожалуйста, профессор, я не помешаю?
Тоскливые глаза сфинксов.
Безумно красивые глаза.
А черный зрачок словно плавает в формалине.
— Чем могу быть полезен? — вежливо отозвался он.
Девушка как-то по-детски неуверенно замялась, и профессор списал свои первые негативные ощущения на сильную жару. Тем временем она продолжила:
— Меня зовут Мона. Мона Самель. Я студентка Каирского исторического университета. Читала все ваши работы…
Алекс чуть сдвинул брови.
Заметив это, она в испуге затараторила еще быстрее:
— Я восхищаюсь вами! Вы единственный человек, который полностью осознает проблему сохранения исторических ценностей от разграбления.
После этих слов Мона просто преобразилась. Внутри нее словно медленно разгорался огонь, глаза оттаяли и засияли легким безумием. В девушку словно дьявол вселился. И от этого она стала еще притягательнее. Профессор торопливо пригласил ее сесть за свой столик, чтобы не привлекать внимания персонала гостиницы. Тем временем она продолжала:
— Как жаль, что таких искренних людей, как вы, осталось так мало. Вы не представляете, профессор, как страдает мое сердце, когда я вижу, что происходит с бесценными сокровищами Долины Царей! — Девушка коснулась тонкими нервными пальцами лба, с тоской взглянула на профессора и закончила: — Какими чудовищными способами и неимоверными ухищрениями они погубили красоту, созданную нашими предками. Разрушили святые места.
Она опустила голову и глубоко вздохнула. Енски-старший с ужасом стал подозревать, что она сейчас расплачется. Однако англичанин ошибся. Мона подняла голову и взглянула на него. Алекс даже смутился, в ее глазах откровенно читался сексуальный призыв. И, что было более удивительным, чуть прикрыв глаза, она улыбалась. Молодая женщина прекрасно отдавала отчет своим действиям. Уже тихо, властно приковав к себе зачарованный взгляд Енски, чуть хриплым шепотом она добавила:
— Я восхищаюсь вами, профессор…
В ушах громко ухала толчками кровь.
“Тр-рубы Иер-рихонские! Так и до инфаркта недалеко, — подумал археолог. — Однако девчонка хороша”. А вслух твердым голосом спросил:
— Конечно, мисс Мона, очень приятно слышать, что вы интересуетесь моими работами, но все-таки, если быть последовательным, чем я могу быть полезен такой великолепной, такой яркой молодой женщине? — Он принял ее правила игры и чуть кивнул.
Египтянка победоносно улыбнулась.
— Примите мое приглашение.
— Какое? — с интересом спросил Енски.
— Я приглашаю вас посмотреть восход Сириуса.
На пороге ресторана Алекс заметил Бетси. Она стояла и пристально всматривалась, выискивая глазами профессора. Он сделал ей знак рукой, и Элизабет стала продвигаться в его сторону. Тем временем Мона, заметив, что их уединение будет скоро нарушено, уточнила место встречи и вежливо попрощалась.
Где-то на середине зала две женщины пересеклись. Алексу показалось, что Мона с ненавистью взглянула на Бетси. Это выглядело смешно, потому что рост арабки был крохотным, и англичанка взирала на нее, как белокурая валькирия взирает с небес на поле битвы.
Ревность? Алекс усмехнулся про себя. Оказывается, он еще в состоянии вызвать у женщин такие чувства. Это новое ощущение приятно щекотало его самолюбие.
Бетси подошла, и они по-семейному обнялись.
— Рада вас видеть в добром здравии, профессор. Вы, как я посмотрю, не маетесь от одиночества. — Она хитро ему подмигнула.
В ответ профессор усмехнулся и с гротескным смирением проблеял:
— Вот. Развлекаюсь, чем Бог послал. Бетси рассмеялась. Всем своим видом она излучала здоровье и уверенность в своих силах.
— Ладно-ладно, — примирительно сказала она, — время еще есть, но если хотите, то за подарками можно отправиться прямо сейчас.
— Да, я думаю, лучше сейчас. Лучше раньше, чем позже.
Они вышли из гостиницы.
— Кстати, я тут совершенно случайно обнаружила вполне приличный магазин, где можно купить все необходимое. Конечно, это не супермаркеты Каира, но за неимением лучшего нужно пользоваться тем, что подворачивается под руку.
Мисс МакДугал сняла сигнализацию с машины и протянула профессору ключи. Он замахал руками:
— Нет-нет! Лучше вы. Мое сердце не в состоянии выдержать этих ненормальных водителей. Иногда у меня возникает стойкое ощущение, что для араба нарушить правила дорожного движения — это своеобразная доблесть, военный трофей, можно сказать.
Профессор открыл дверь и узрел на переднем сиденье черную собаку. Та подняла сонную морду и с недовольно-хитрым прищуром посмотрела на профессора.
— А-а… Тот самый хулиган с раскопа, который так напугал нашего Ральфа, — узнал пса Енски. — Придется
тебя потревожить.
— Анубис, уступи место старшему, — строго приказала Бетси.
Пес недовольно заворчал, словно пробормотал: “Это кто из нас старше-то?”
— Ну, поехали, — сказала девушка, и автомобиль плавно тронулся.
— Что-то вы молчите, не говорите, как дела на раскопе и как продвигается ваше расследование? — поинтересовался Алекс, пристально вглядываясь в ее лицо.
— Плохие дела, учитель. И похоже, с каждым днем все хуже и хуже, — закусив губу, сказала она, не отрывая взгляда от дороги, и вкратце изложила последние новости, не упустив и покушение на саму себя.
Они помолчали. Профессор хмурился, глядя в боковое окно, а Бетси вела автомобиль. В конце концов старый археолог вздохнул и сказал:
— Все складывается так, словно мы у кого-то в зубах навязли. Либо роем место, на которое кто-то уже давно глаз положил. Нас хотят испугать. Выгнать. — Он сморщился от своих слов, как от зубной боли. — Полный бред получается.
За окном мелькали магазинчики с сувенирами, мелкие лавочки, лотки. Но машина притормозила у более или менее большого магазина с некоторой претензией на солидную сеть и с намеком на корпорацию. Это означало, что цены здесь такие, какие написаны на ценнике, и можно избежать этой дурацкой и совершенно ненужной, на взгляд профессора, процедуры торга.
Они углубились в магазин. Профессор в двух словах объяснил Бетси свои соображения по поводу покупок и предстоящего торжества. Девушка оценила идею и отправилась выбирать фрукты и сладости, а профессор тем временем рассматривал сувенирные полки.