— Спасибо! — с чувством сказала Бетси. — Поверьте, я тронута. Но не в моих правилах покидать поле боя в самый решительный момент.
— Понимаю, — вздохнул майор. — Я и сам таков. По крайней мере если что, можете на меня рассчитывать.
Их разговор неожиданно был прерван громким, заливистым собачьим лаем. Анубис как бешеный носился вокруг каталки, скаля на нее свои острые белые клыки.
Люди переглянулись. Что с псом?
Внезапно простыня, покрывавшая труп, зашевелилась, и из-под нее высунулась скрюченная судорогой пожелтевшая рука.
— Аллах всемогущий! — захрипел полицейский, выкатив глаза. — Что это?
Он механически потянулся к висящей на его поясе кобуре.
Пальцы руки мертвеца сжались и разжались.
Зарычав, Анубис бросился к Бетси и, высоко подпрыгнув, выбил у нее из рук стеклянный сосуд. Тот с печальным звоном упал на гладкий каменный пол и раскололся на две половинки. Пес схватил зубами алого скарабея и с размаху ударил им оземь. Красные брызги, похожие на кровь, полетели во все стороны. После этого собака мгновенно успокоилась и опять бесстрастной статуей легла у ног девушки.
— Шайтан! — выругался шеф, вытирая пот, обильно выступивший у него на лбу. — Как это можно объяснить? Колдовство?
Англичанка пожала плечами.
— Не знаю, не знаю.
— Вы не передумали? Насчет того, чтобы оставить поле боя?
— Теперь-то уж точно нет! — решительно ответила Элизабет МакДугал.
— Знаешь, — поведал ей вечером Анубис, уже принявший человекоподобный облик, — кто-то снова начал приносить мне жертвы и совершать возлияния и воскурения. Я чувствую, что с каждым днем мои силы возрастают. Ты себе даже представить не можешь, что значит для бога, когда его забывают.
Он горько вздохнул и повесил голову на грудь.
— Много лет или даже веков, уже и не упомню, я влачил жалкое существование в своей шакальей оболочке. Питаясь падалью и трупами. И даже объедками, которые приходилось подбирать на помойках. И вдруг ЗОВ, вспышка в мозгу. Кто-то воззвал ко мне, владыке Запада, прося о помощи и милости. Я сразу же вспомнил, кем являюсь на самом деле. Постепенно вновь обрел возможность мыслить, обретать свой истинный, божественный облик Судьи Царства мертвых. Заговорил на многих наречиях. Пока еще силы не совсем вернулись ко мне. Но верю и надеюсь, что миг истины не за горами!
Хентиаменти царственно выпрямился в своем кресле.
— Что тогда будет! Ох, что тогда будет! — только и смог пообещать он.
Уговорить Ральфа принять приглашение на романтический ужин по случаю Нового года было нелегко. Парень внезапно взбеленился и обиделся.
— Ну, что тут такого?! — доказывала ему Бетси. — Девушка пригласила тебя на ужин. В первый раз, что ли? В конце концов, я почти обязана тебе жизнью. Ты — мой спаситель, мой рыцарь. Коллега, наконец.
— Нет! — твердил упрямец. — Я и сам в состоянии пригласить тебя! Думаешь, у меня не хватит денег?
“Естественно! — подумалось ей. — Какие средства у бедного студента?”
— Пойми, — втолковывала она. — Мне это ничего не стоит. Все оплачивает мой наниматель. Грех не воспользоваться такой возможностью.
— Я пойду только в том случае, если платить по счету ты предоставишь мне!
“Надо же, какой гордый!” — поразилась Элизабет. Но отчего-то ей —стало приятно это упорное нежелание молодого человека принять дармовое угощение.
— Тогда, может, выберем ресторан подешевле? — сдалась она. — “1886” — дорогое удовольствие. Даже по моим запросам.
— Тебе нравится это место? — в упор посмотрел на нее Ральф.
— Ну, нравится. Там когда-то обедала сама великая Агата Кристи. Знаешь, она жила в “Винтер Паласе”, когда писала свой роман “Смерть на Ниле”. И неизменно обедала в “1886”.
— Значит, решено. Встречаем Новый год в твоем отеле.
—Но…
— Еще раз говорю, расслабься. Деньги у меня есть. Ты ведь не знаешь, ни кто я, ни из какой семьи.
— Ладно, — перешла Бетси ко второй части плана. — Тогда давай так. “1886” работает до одиннадцати. Посидим там, а потом поднимемся ко мне в номер и там продолжим застолье. При свечах и с шампанским. Идет?
— Договорились, — легко согласился Ральф и привлек ее к себе.
Девушка не сопротивлялась.
В половине восьмого вечера, через полчаса после открытия ресторана, они вошли в освещенный многочисленными люстрами и бра зал.
Метрдотель сверился со списком и провел молодых людей к забронированному ими столику.
Бетси огляделась. Интерьер ресторана “1886” был воплощением духа минувшего века, духа имперской колонии. Стены украшены тяжелыми шелками золотисто-желтого цвета, потолок — замысловатой росписью. Чопорные желтые шторы на окнах. Всюду висят большие и высокие, до самого потолка, зеркала. Круглые столики из красного дерева, обтянутые натуральной кожей кресла, стильные гравюры в неброских рамках.
Зал располагал к уединению и размышлению. Трапеза здесь была священнодействием, а не просто поглощением пищи.
Неслышно ступая, подошел официант, умело и быстро сервировавший стол: тосты, масло, ведерко со льдом — все атрибуты дорогого ужина. Предложил даме меню, а ее кавалеру — винную карту.
Меню было составлено на французском. В этом заведении готовили блюда именно галльской кухни.
Они заказали фуа-гра — знаменитую гусиную печень, блюдо, пришедшее к нам из Древнего Египта. На первое — суп-крем из каштанов, из горячего — жареные медальоны из косули с картофелем-гратан для Ральфа и филе фазана с соусом сальмис — для Элизабет. Официант порекомендовал им также новинку — “Королевскую тарелку” — ассорти из морепродуктов: устрицы, креветки, мидии и гребешки, выложенные на льду и украшенные дольками лайма. Конечно же, не был забыт сыр — слабость Бетси.
Пить решили молодое божоле урожая этого года, только что доставленное прямо из Парижа.
Десерт был заказан уже в номер мисс МакДугал. Вместе с бутылкой знаменитого французского шампанского “Дом Периньон” 1952 года, столь любимого не менее знаменитым британцем Джеймсом Бондом.
Ральф был сегодня в ударе. Одетый в белый смокинг (и где он только ухитрился его раздобыть в Луксоре), он выглядел настоящим денди. Элизабет не без ревности замечала восторженные взгляды, которыми награждали ее спутника присутствовавшие в ресторане дамы. Правда, и она не была обделена пристальным вниманием посторонних мужчин. Даже чересчур пристальным.
Но в этот вечер для нее существовал лишь один мужчина. Который сидел сейчас напротив нее и с наивным, прямо-таки детским восхищением смотрел на Бетси. Девушка таяла под его жарким взглядом. Не помогало даже охлажденное божоле.