Воинская дисциплина хорошая, имел ряд нарушений в начале обучения: опаздывание в учебно-летное отделение, выход на полеты небритым, пререкание со старшиной группы, стремился оправдать их объективными причинами. В последнее время резко улучшилась дисциплина, откровенно признает и охотно изживает недостатки. Общая оценка техники пилотирования отличная. Усвоение по элементам: взлет – отлично, набор высоты – отлично. Нормальный профиль посадки усвоил отлично, движения на посадке плавные и соразмерные. Посадку на колеса выполняет отлично… Пилотаж любит и чувствует себя на нем хорошо. Осмотрительность в полете отличная. Пилотирует энергично, свободно. В полете инициативный, решительный. На контрольных полетах несколько волнуется. На неудачи в полете реагирует болезненно, внутренняя досада на себя, особенно в элементах полета, которые уже делал хорошо. Считаю, что курсант т. Сталин к самостоятельному вылету готов».
Эта характеристика была представлена в феврале 1939 года в секретариат Сталина за подписью начальника Управления ВВС РККА командарма 2-го ранга А. Д. Локтионова, а написал ее, во всяком случае то, что относится непосредственно к летной части, – Васин летчик-инструктор К. Маренков. После того, как за «особые условия», созданные в начале учебы Василия в авиационной школе, её начальнику пришлось расстаться с должностью, все поняли: ни особые условия курсанту Сталину предоставлять нельзя, ни скрывать или сглаживать недочеты в его учебе и поведении не рекомендуется – выйдет себе дороже. Это видно и по характеристике, она выглядит предельно объективной. Васина нелюбовь к теории и неусидчивость отмечена, недостаток дисциплины тоже, хоть и по мелочам. Да и не относился капитан Маренков к лизоблюдам, готовым сапоги лизать у вышестоящих лиц, это был талантливый летчик, ставший в войну не без помощи Василия Сталина командиром одного из истребительных полков. Помощь, конечно, специфическая – не в тыловой штаб на непыльную должность продвинул Василий своего инструктора, а истребителями командовать, рядом со смертью каждый день ходить. Но так они, воины, отстоявшие страну, понимали помощь друг другу.
Словом, летал Василий в авиашколе много, освоил все типы самолетов, которые в ней было возможно освоить, и весной следующего 1940 года вышел из летного училища, получив профессию летчика-истребителя. Как гласило заключение аттестационной комиссии, «Школу закончил по теоретической и летной успеваемости с круглой оценкой «отлично». Достоин присвоения звания «лейтенант» и назначения летчиком в истребительную часть на И-15». А в характеристике Василия было отмечено: «Хорошо разбирается и живо интересуется вопросами международного и внутреннего положения страны. Общее развитие хорошее. Пользуется хорошим деловым и политическим авторитетом среди товарищей, активно участвует в общественной жизни части. Энергичный, инициативный, настойчивый, принятое решение доводит до конца, требовательный к подчиненным, как старшина отряда, внимательный к запросам подчиненных, резковат в обращении, иногда в разговорах с вышестоящими командирами. Лично дисциплинированный, может служить примером для других, охотно делится с товарищами своими знаниями. Теоретическая успеваемость отличная. Больше интересуется практическими занятиями по всем предметам, недооценивает теоретическую часть их. Хорошо усвоил полеты в закрытой кабине и штурманские, отлично выполняет полеты на высоту с кислородом. Отлично летает строем. Летать любит, но недостаточно тщательно готовится к полетам, необходим контроль за подготовкой к полетам. Физически развит хорошо. Строевая подготовка отличная».
Что касается теоретической подготовки, которую Василий так и не полюбил, то тут даже отец оказался бессилен, потому что еще во время учебы командир школы пожаловался на это его отцу, и тот даже написал сыну: «Вася, если любишь меня, полюби и теорию». Отца Вася очень любил, а вот с теорией любви так и не получилось. Правда, видимо, все же выучил и сумел сдать на «отлично». Но сдать – не значит любить. Поэтому и после училища, поступив осенью в Военно-воздушную академию, сбежал оттуда после первого же семестра и отправился на курсы усовершенствования комсостава ВВС в Липецк, где готовили будущих командиров эскадрилий. Перед этим снова выдержав стычку на эту тему с отцом, о чем рассказал в своей книге сын Берии Серго.
«Сталин упрекал в чем-то Василия, а я рядом стоял.
– Посмотри, – говорит, – на Серго. Академию окончил с отличием, адъюнктуру, аспирантуру. А ты-то почему не учишься?
Василий огрызнулся:
– Ты-то сам академий не кончал, вот и я обойдусь».
Между прочим, летчики считают, что тут Василий был прав: для летчика главное все же практика, умение владеть машиной, никакая академия не заменит личный пилотажный опыт. Тактика воздушного боя рождается там, в небе, а не в аудиториях академий и курсов. И там он, по свидетельству товарищей, заслуживал звания аса – машины его любили и в небе, и на земле.
Однако уже в Липецке с летной практикой у Василия начались проблемы. Как он в марте 1941 года жаловался в письме к отцу, «Я недавно (22, 23-го и половину 24-го) был в Москве, по вызову Рычагова, очень хотел тебя видеть, но мне сказали, что ты занят и не можешь.
Начальник Главного управления ВВС Рычагов вызвал меня по поводу учебы. Летать тут мне опять не дают. Боятся, как бы чего не вышло. Он меня вызывал и очень сильно отругал за то, что я начал вместо того, чтобы заниматься теорией, ходить и доказывать начальству о том, что необходимо летать. И приказал об этом выводе и разговоре доложить тебе, но я тебя не видел.
Все же Рычагов приказал давать мне летать столько же, сколько летают и остальные. Это для меня самое главное, так как я уже два месяца не летал, и если бы так пошло бы и дальше, то пришлось бы учиться летать сначала.
Вообще от курсов ожидали все слушатели большего.
В Люберцах и многих других частях летают на новых машинах МиГ, Як, ЛаГ, а у нас на курсах командиры эскадрилий летают на таком старье, что страшно глядеть. Летают в большинстве на И-15.
Непонятно, кем мы будем командовать. Ведь к июню месяцу большинство частей будет снабжено новыми машинами, а мы, будущие командиры эскадрилий, не имеем понятия об этих новых машинах, а летаем на старых. Проходим в классах И-16 и мотор М-63 и М-62. По-моему, лучше было бы нас учить мотору 105 и 35 и самолету Як и МиГ, потому что тот командир, кто не знает новой материальной части, не может командовать летчиками, летающими на ней. Слушатели получают письма от товарищей из частей и, правду говоря, жалеют о том, что не находятся в части, летают на старых машинах без охоты, а лишь для того, чтобы выполнить задание. Да это вполне понятно. Люди тут собрались по 1000 и 2000 часов летавшие, почти все орденоносцы. У них очень большой практический опыт. И вполне понятно, что им надоело летать на старье, когда есть новые хорошие машины. Это мне все равно, на чем летать, так как у меня этого практического опыта мало. А им, конечно, хочется нового.
К тому же были случаи, когда эти старые самолеты не гарантировали благополучного исхода полета. Например, отлетали фонари, отлетали щитки крепления крыльевых пулеметов. А такие случаи очень редко кончаются благополучно. В данном случае все обошлось хорошо только благодаря тому, что на этих самолетах были старые и очень опытные летчики.