— Чудо, — мексиканец безуспешно попытался обнять толстяка, — вы совершили чудо…
Думкопф полыценно покраснел.
— Сеньоры, сколько я вам должен?
Адам с Фрицем снова переглянулись.
— Нисколько, — ответил Крюгер, — у нас сегодня день благотворительных акций.
— Ну, тогда позвольте хотя бы подарить вам парочку сувениров. — И мексиканец достал из-за пазухи несколько ножей из обсидиана…
— Что было в том тюбике? — весело спросил Адам, когда осчастливленный владелец ослика ушел восвояси. Толстяк растерянно поскреб бритую макушку:
— На ней была единственная надпись, которую я смог нормально прочесть.
— И что же это за надпись?
Фриц в ответ виновато улыбнулся:
— Скипидар, repp Адам, обыкновенный скипидар… Как этот тюбик оказался в ветеринарной аптечке, история умалчивает.
Прикупив себе в качестве сувениров за сорок песо копию солнечных ацтекских часов из прессованной малахитовой крошки и пару знаменитых мачете, Крюгер с Думкопфом занялись осмотром удивительных ацтекских пирамид.
Пирамиды впечатляли. Ничем не меньше египетских, они, однако, в отличие от древних сооружений в Гизе внушали некий суеверный страх, словно души всех сброшенных с них жертв никуда не делись, витая вокруг ступенчатых храмов по сей день.
— Индейские пирамиды не были захоронениями в отличие от египетских, — начал пояснять пораженному Фрицу Адам. — Они служили для ритуалов. Поэтому эти пирамиды не остро конические, а усеченные, так как на самом верху располагалась площадка, на которой и совершались ритуальные действа ацтекских жрецов.
Особенно был неприятен цвет пирамид. Какой-то грязно-коричневый, словно они были покрыты давно запекшейся на камнях из вулканической пемзы кровью.
Крюгер было предложил Думкопфу ради эксперимента забраться на довольно крутую вершину пирамиды Солнца, мотивируя это тем, что оттуда открывается великолепная панорама окрестных гор. Но Фриц данное предложение упрямо бойкотировал, заявив, что на голодный желудок он туда не полезет, даже если на верхушке пирамиды расположен роскошный ресторан.
Пирамида Луны оказалась чуть меньше пирамиды Солнца, но и на нее Фриц категорически отказался забираться.
Самой маленькой из всех в Теотиуакане была пирамида пернатого змея Кецалькоатля, которую Адам обошел вокруг несколько раз.
— Однажды, — заявил он порядком уставшему помощнику, — в честь какого-то знаменательного события с этой пирамиды было сброшено двадцать тысяч пленников за один день.
— Чего? — Толстяк недоуменно посмотрел на босса. — Но ведь падать невысоко, не все, видно, на земле разбивались.
— Как бы не так, — Крюгер торжественно усмехнулся, — их сбрасывали с пирамиды уже мертвыми, с вырванным сердцем и отрезанной головой.
— Ой, герр Адам, ну, пожалуйста, не нужно подробностей! — взмолился толстяк. — Вы хотите полностью перебить мне аппетит? У меня и так уже внутренности битый час исполняют “Полет валькирии” Вагнера.
— Намек понят, — пробурчал отважный охотник за артефактами, разглядывая в бинокль вершину пирамиды Кецалькоатля.
Возможно, ему и показалось, но среди разгуливающих там туристов промелькнула знакомая бледная физиономия. Скверный знак.
Очень скверный.
Осмотром ацтекских пирамид Адам был слегка разочарован. В цветных иллюстрированных проспектах они выглядели куда более привлекательно, что в полной мере зависело от уровня мастерства фотографа.
Уныние. Запустение. Все фрески и барельефы посвящены лишь двум сюжетам: либо войнам, либо жертвоприношениям. Словно ацтеки только тем и занимались, что рубили в капусту своих территориальных соседей, а тех, кого удалось захватить в бою в плен, сбрасывали с распоротой грудной клеткой с пирамид в честь какого-нибудь Уицилопочтли.
“А чему здесь удивляться? — думал Адам, пока они с Фрицем искали местный ресторанчик для туристов. — Искусство ацтеков носит отпечаток их религии. Ведь именно они развили и довели до завершения идею о мироздании как о единстве и равновесии двух противоположных начал — жизни и смерти. Нарушение равновесия должно было повлечь небывалую катастрофу и гибель всего живого. Чтобы этого избежать, требовались бесконечные человеческие жертвоприношения. Все это нашло образное воплощение в изображении страшной ацтекской богини жизни и смерти Коатликуэ. Вместо головы у нее был голый человеческий череп, а одежда состояла из извивающихся клубков змей. Даже солнце по представлениям ацтеков не вставало без каждодневного ритуального пролития крови, а что уж говорить о сборе урожая, посеве и прочем… Везде требовалась горячая человеческая кровь, иначе остановилась бы сама жизнь…”
— Герр Адам, по-моему, это то, что надо.
Туристы остановились у довольно приличного ресторанчика, большая часть столиков которого находилась под открытым небом. Назывался ресторанчик довольно легкомысленно “Ча-ча-ча”, но это изрядно проголодавшихся путешественников ничуть не смутило.
Многие столики были заняты, но Фриц, передвигаясь в предвкушении трапезы какими-то непонятными скачками, сумел отыскать пустой столик у небольшого, окруженного маленькими пальмочками искусственного озерца.
— Чего желают сеньоры? — вежливо спросил по-английски подошедший официант.
Фриц испуганно пробежался глазами по солидному меню. Ни одно из названий не было ему знакомо. Толстяк с надеждой посмотрел на босса.
— Давай выбирай, не стесняйся, — весело ответил ему Адам, — ты ведь так хотел поесть.
Мысленно скрестив на правой руке два пальца, Думкопф наугад выбрал четыре блюда с длинными испанскими названиями, стараясь брать те, что подороже. Видов же текилы было и вовсе неописуемое количество, но Крюгер, чувствуя приближение вечера, посоветовал помощнику воздержаться от крепкоградусных возлияний.
В ожидании заказа Адам увидел странную картину: к искусственному озерцу рядом с их столиком подошел полный усатый мужчина в белом колпаке повара с небольшой железной кастрюлей в руках.
— Эй, Фриц, гляди. — Крюгер ткнул рассеянно зевающего помощника в плечо.
На глазах у озадаченных туристов повар невозмутимо высыпал содержимое кастрюли прямо в искусственный водоем, после чего так же невозмутимо удалился.
— Рыбки? — предположил Думкопф.
— Пираньи, — поправил толстяка охотник за артефактами.
Листья пальм у края озерца нервно затряслись.
— Интересно. — Встав из-за столика, Адам подошел ближе.
Листья пальм продолжали подрагивать.
— Герр Адам, может… — начал было Фриц, но закончить мысль так и не успел.
— Матерь Божья, — воскликнул Крюгер, но было поздно.
Из густых зарослей стремительно ринулась узкая зубастая морда, мертвой хваткой вцепившись в правый сапог. Адама.