Машина притормаживает, передняя правая дверца открывается, и рядом с Ахмедом садится Махмуд.
– Кто такая была там, в ресторане – твоя подруга? – коротко спрашивает он. Я облизываю губы, лихорадочно продумывая, как отвечать. Детектора лжи при Махмуде нет, и уличить меня он не сможет.
– Да, это моя школьная подруга! – нагло заявляю я. – Она отдыхает в Брюсселе!
– Анна лжёт! – вопит Розалинда. – Они сначала обращались одна к другой на «вы»!
Мне становится нехорошо. Розалинда знает русский язык? Нет, иначе она уже сказала бы Махмуду, как Надя мне представилась. Видимо, злая училка расслышала ту часть моего разговора с Надей, которая проходила на французском языке.
– Девочка, кончай врать! – раздражённо произносит Махмуд. – Всё равно ты скажешь правду! Если не сейчас, то минут через десять, и тогда тебе будет очень больно!
– Вы не имеете права! Отпустите меня!
Вместо ответа Махмуд делает короткое движение, и мою левую щёку обжигает оплеуха. Я вздрагиваю и застываю в шоке: меня никто ещё не бил… даже в московском СИЗО… Я вдруг начинаю чувствовать себя беспомощной и раздавленной, закованной в наручники перед тремя людьми хрупкой девчонкой, каждый из которых сильнее меня и готов причинить мне боль. Все мысли из головы разбегаются прочь. Остаётся только позорный страх перед болью, которую мне пообещали. Какая же я дура! Почему я не попросила Надю, как только увидела её, сразу увезти меня в Москву?!
– Так кто же эта девица? – зловеще повторяет Махмуд. Я вижу только его толстые волосатые руки, которые сжимаются в кулаки, готовые снова ударить меня.
– Она от детектива Андрея Кароля, – лепечу я. Вернее, это произносит мой рот, испугавшийся боли.
– Что она тебе сказала?
– Что в России ко мне не имеют претензий и я могу вернуться в любой момент. Никто меня в тюрьму не посадит, там уже разобрались, что я невиновна, – уныло бормочу я, чувствуя себя предательницей. Хуже некуда – предала людей, которые меня спасают. Махмуд мрачно усмехается, смотрит в окна и зеркальце заднего вида и говорит что-то негромко Ахмеду. Машина мягко тормозит. Я смотрю в окошко и вижу водную гладь. Река? Канал? До моря ведь мы не могли доехать за такое короткое время…
– Выбирай! – коротко командует Махмуд. – Или ты выполняешь мои приказы, или сейчас же отправляешься на дно!
Я молчу, бессильная не то что ответить, а просто понять происходящее. Мы же в Бельгии, здесь есть закон, полиция, права человека… но вот я в наручниках, мне угрожают смертью, я не могу защититься – и никто не приходит на помощь… Но, может быть, Махмуд блефует? Зачем ему меня убивать?
– Ну, молчание тоже ответ, – задумчиво произносит по-арабски мой родственник. – Ахмед, свяжи ей ноги!
Я беспомощно трепыхаюсь, но Розалинда и Ахмед выталкивают меня из машины. Валят на снег, лицом вниз. Холод обжигает, словно пламя. Я пытаюсь кричать, но рука Розалинды затыкает мне рот. Розалинда садится мне на спину, и я ощущаю, как ремень охватывает мои щиколотки и туго стягивает. Так они меня действительно утопят?
– К воде её! – слышится деловой голос Махмуда. Четыре руки поднимают меня и тащат. Я чувствую тяжесть на ногах: видимо, мне привязали камень или какой-то другой груз. Вот уже вода рядом…
– Подождите! – кричу я, охваченная ужасом, дрожу всем телом и тщетно пытаюсь вырваться. – Я согласна! Я буду выполнять ваши приказы!
Следует короткий, довольный смешок моего деверя. Наступает бесконечная пауза. Всё вокруг застывает в ожидании моего приговора.
– В машину её – и поехали! – распоряжается, наконец, Махмуд. Через пять секунд я снова оказываюсь в тепле, на мягком сиденье, и, не доверяя собственным ощущениям, спрашиваю себя, действительно ли ЭТО случилось… Я стала рабой? Дело не в том, что я в наручниках и ноги связаны. Теперь это уже окончательно, по-настоящему. Я сдалась, добровольно приняла своё рабство, чтобы избежать гибели…
Андрей
Увидев, что мой пленник сбежал, я растерялся. Знать бы заранее – я бы захватил с собой сумку с вещами и попросился к мусорщикам, чтобы подвезли до ближайшего населённого пункта. А теперь как быть? Стоять здесь, возле чужой машины, и ждать полицию? Идиотизм… К тому же холодно.
Я решил, что если до приезда полиции появится хоть одна машина, попрошу подвезти меня всё равно куда, а в полицию загляну в Брюсселе, и то если время лишнее окажется. Однако первой в поле моего зрения появилась именно полицейская машина. Я радостно бросился к ней и сразу выхватил своё французское удостоверение. Машина остановилась, и из неё вылез сержант:
– Это вы вызывали нас, сударь?
– Да, я! На меня было нападение!
– Вы ранены?
– Нет, к счастью, мне удалось захватить бандита! Я частный детектив!
– Вот как?! Замечательно! Где он – в машине? – сержант подбежал к захваченному мною автомобилю и заглянул внутрь, а потом вопросительно посмотрел на меня.
– Нет, он сбежал, пока я звонил вам.
– Простите, сударь, вы что, не смотрели по сторонам, когда звонили?
– Я звонил с чужого мобильного телефона, какого-то парня, который убирает здесь мусор, вы можете проверить, – недовольно ответил я, чувствуя, что сейчас будет новый вариант того же дурдома, с которым я столкнулся четверть часа назад, когда уговаривал мусорщиков.
– А у вас нет мобильного телефона?
– Есть, но он сломался, пока я боролся с бандитом. – Я вынул свой телефон и сунул под нос сержанту. Тот посмотрел, подумал, попытался включить и со вздохом вернул аппарат мне.
– Хорошо, сударь. Машина ваша?
– Нет, того парня, который напал на меня.
– Он таксист?
– Думаю, нет.
– А почему вы не сели к нормальному таксисту?
Да, точно, дурдом тот же, только палата другая.
– Я прибыл посреди ночи и сел в то единственное такси, которое подъехало к терминалу.
– А почему вы не подождали до утра? Вы торопились?
– Да, у меня срочное дело в одной из здешних гостиниц.
Сержант многозначительно кивнул и осмотрел машину, затем взял рацию, что-то произнёс негромко и выслушал ответ. После этого обернулся ко мне:
– Как к вам попала эта машина?
– Я же говорю: сел в неё в аэропорту, а потом водитель напал на меня. Я его одолел, но он сбежал.
– Вот как! Есть проблема, сударь: машина угнанная.
Я почувствовал, что сбит с толку. А впрочем – почему? Это объясняло и отсутствие запасной канистры, и разные другие странности, которые я приметил.
– Значит, этот бандит ещё и угонщик.
– Очень возможно, сударь. Объясните, пожалуйста, ещё раз: как получилось, что он сбежал?
– Он сидел в машине со связанными руками, а я вышел на дорогу, чтобы попросить помощи у встречных.