Да. Хорошо сформулировала. Но возникают два вопроса. Нет, пожалуй, три.
– Почему вам нужна именно я? Своих специалистов не хватает?
– К моему глубочайшему сожалению, мы еще ни разу не смогли произвести обмен телами между мужчиной и женщиной. А меня на эту операцию не пускает Шектель.
Ага. Из чего следует, что в этом Раю на самом деле не безопасно.
– Нет. Просто я – единственная женщина в отделе.
Ладно, сделаю вид, что поверила.
– Что будет с моим телом, пока я нахожусь в чужом?
– Его займет Маша Петрова. И продолжит работать в должности секретаря Проскурина. Безопасность мы гарантируем.
– Тело Маши Петровой – я хочу знать о нем все.
– Разумеется. Вы и с самой Машей обязательно познакомитесь. И с ее телом.
Лучше бы начать с дела.
– Технология обмена телами отработана?
– Обижаете, Мария Александровна, – скривил губы Бьорг.
– Но раз вы мне тут твердите про преступный сговор, это противозаконно?
– Скажем, это не узаконено официально. И, надеюсь, никогда не будет узаконено. Секретная процедура секретной службы.
Стоп-стоп-стоп! Так вот почему никто не знает их в лицо! Они просто меняют тела, как перчатки!!!
– Не преувеличивайте, Мария. Все не так ужасно, как вы подумали.
Да откуда она знает, что я подумала?! И ведь не в первый раз!
– Пока мне удается просчитывать ваши реакции. Я здесь, – тут она скромно опустила глаза, – лучший аналитик. И, предваряя ваши дальнейшие вопросы, хочу сказать, что до процедуры обмена осталось не так много времени, а вам еще надо познакомиться с делом Маши и, желательно, с Михаилом Андреевичем.
– Проскуриным, – ответил на мой не высказанный вопрос Бьорг. – Мария, нам пора лететь в Тахонг.
То есть, в их подпольной лаборатории все же задействованы аграрные академики? Да, я знала, где находится Первая Земная. Про Тахонг даже песня есть – «Город в Монгольских бескрайних степях – город-красавец…». Как-то так. Кажется. А вот что Проскурин М.А. – это Михаил Андреевич, я совсем позабыла. Нехорошо.
– Я готова.
– А вы меня не разочаровали. Надеюсь на успех вашей миссии и, традиционно, желаю вам ни пуха, ни пера.
Странные у них тут традиции…
– К черту, – ответил Бьорг. – Зои, свободный кар.
– Секунду, Бьорг, – ответил ИИ.
Стефани усмехнулась и приказала разблокировать выход. И лишь после этого мы смогли покинуть ее кабинет. Оказалось, что милый домик секретчиков все же оснащен скоростным лифтом. И, судя по количеству кнопочек, насчитывал 47 подземных уровней. Мы вышли на минус восьмом. Там располагался обширный ангар, заполненный едва ли на треть. Сверхскоростными аэрокарами с разными эмблемами. Наряду с медицинской службой и службой спасения была и наша, УВБЗ.
Бьорг уверенно прошел к крайнему кару в освещенном ряду. На нем не было никаких знаков, кроме регистрационного номера.
– Удачного полета, – попрощался ИИ.
Послышался щелчок – двери открылись, и я, не дожидаясь повторного приглашения, быстро уселась на пассажирское кресло.
– Пристегнитесь, Мария, – велел Бьорг.
Пристегнулась и с интересом понаблюдала через прозрачную крышу, как высоко над нами расходится потолок, и где-то там синеет небо. Хотя почему где-то? Кар свечкой взмыл ввысь – и вот она, синева.
– Включите борткомп, я приготовил для вас дело Маши Петровой.
Я молча протянула руку и коснулась теплой панели. Бортовой компьютер активировался не сразу, сначала Рейвенсону пришлось дать ему разрешение, а потом ввести код. Потом он бросил мне карту памяти и, приложив ее к считывающему порту, я, наконец, увидела воочию свое новое тело.
Оно было очень молодым и, с точки зрения мужчин, очень привлекательным. Я покопалась в памяти, и она выдала мне столь же древний, как с виду и вилла Барталечче, термин – сексапил. Этого сексапила в Маше было чересчур. А вот от всего остального мне захотелось взвыть.
Ручки-ножки тоненькие, худоба просто бросается в глаза. Коэффициент мышечной массы отрицательный! Она хоть раз на тренажерах занималась?! А… импланты? Ни одного?!!
– Разворачивайтесь. Я отказываюсь менять свое тело на… вот это.
– Не капризничайте, Мария, – мягко сказал Бьорг. – Вы справитесь, я в вас верю. К сожалению, чаще всего мы работаем в уже сложившихся условиях. Нет у нас другого варианта, кроме Маши.
– Вы не понимаете! Я не смогу выполнить задачу, будучи… в ней.
– Придется, Мария. От вас зависит будущее Земли.
Вот только не надо пафоса! Я… мое тело – мое оружие, ладно бы дали что-то не хуже, так нет!
– Я отказываюсь. Считаю, что миссия невыполнима.
– Что конкретно вас не устраивает? Миловидная девушка, все показатели по всем системам в норме, здорова, активна, что не так?
Он еще спрашивает??!
– Девушке всего двадцать один год. Как можно в ее возрасте довести организм до состояния полной детренированности?! Она же вообще ничем не занимается!
– Она работает.
– Я имею в виду – спорт. У меня в ее возрасте уже был черный пояс по тхи-тао и…
– Мария, – жестко перебил Бьорг, – вы забываете, что она обычный человек.
– Именно! – не сдавалась я. – Такие и становятся жертвами преступлений, потому что не могут дать преступнику элементарный отпор!
– Очень хорошо, – вкрадчиво проговорил Бьорг, делая аккуратный вираж, – значит, вы расписываетесь в собственной беспомощности? То есть знаменитый мозг капитана Афонасьевой – всего лишь миф? И все, чего вы добились, лишь последствия занятий боевыми искусствами?
Знаменитый мозг? Он… Да он… просто издевается!
– Очень жаль, Мария, очень, – продолжал сокрушаться секретчик. – А Светличный говорил о вас, как об одном из лучших своих аналитиков. Если остальные сотрудники УВБЗ еще меньше используют свой интеллект, я искренне сочувствую генералу.
Так. Вот не надо пытаться взять меня на «слабо». Бессмысленно и бесполезно. Но за ребят обидно. И за Светличного.
– А врать мне не стоит. Светличный – фигура не вашего уровня.
– Я же не утверждаю, что он говорил со мной. Он говорил о вас, и если вы, несмотря на все недовольство, завершите миссию успешно, то услышите запись его слов.
Вот еще. И без него знаю, что генерал мог сказать о своевольной подчиненной. У Светличного вообще богатый словарный запас.
– И, кстати, если вас не устраивает тело Маши, всегда можно начать с базового комплекса для новичков, а там уж… мы поощряем стремление к совершенству.