– Были бы дополнительные средства для технологических усовершенствований… – начал было Фултон с энтузиазмом.
– Довольно, я сказал! – Это походило скорее на военный приказ, и ученый мгновенно закрыл рот. – Вы, Гейдж, пытались выведать что-нибудь о вашей прошлой любовнице, не так ли?
Фуше точно следил за нами, если, конечно, это не он организовал все события прошлой ночи, чтобы выставить меня дураком. Я вздохнул.
– Вы помните Астизу, Первый консул? Вы нас обоих хотели пристрелить тогда в Тюильри.
– Ох уж эти женщины, – Наполеон бросил взгляд через плечо в направлении замка. – Жозефина разводит грязь по всему поместью со своими чертовыми лебедями, которых я пригрозил пристрелить, но она умоляет меня, я иду на уступки, а дерьма становится только больше, я достаю свои ружья, однако, в конце концов мы примиряемся друг с другом… – Он улыбнулся воспоминанию. – Женщины по своей природе должны быть собственностью мужчин, но в реальности это мы их рабы, не так ли?
– Думаю, даже Жозефина не осмелится назвать вас рабом, Первый консул.
– Не забывайте, что вы связаны со мной договором. Я выдал вам двести долларов и ясные инструкции, но вместо того, чтобы следовать им, вы проводите бо́льшую часть своего времени в Северной Америке с британцами, как и в Святой Земле, кстати. Гейдж, вы их шпион? И что у вас общего с этим английским каналокопателем Смитом? Что есть такого в алчном народе пиратов и лудильщиков Смита, что делает их компанию столь приятной для вас?
– Пиратов и лудильщиков? – запротестовал Смит.
– Первый консул, тем не менее я вернулся в Париж, – прервал его я. – В итоге мне пришлось драться с той английской парой, что я встретил в Америке, вместо того чтобы быть на одной стороне с ними. Они оказались членами той самой вероломной Ложи египетского обряда, о которой я многократно предупреждал вас в пирамидах. Теперь я столкнулся с ними и в Пале-Рояле и считаю, что они – заговорщики, которых вам стоит опасаться. И то немногое, чему я научился у британцев, говорит мне, что было бы легче продать Луизиану, чем попросту потерять ее.
– Хм, – Наполеон снова прицелился в лебедей, но стрелять не стал и передал ружье обратно слуге. – Что ж, теперь у меня для вас новая миссия, и если вы поможете мне, тогда, быть может, я рассмотрю ваши аргументы насчет продажи, что должно осчастливить Джефферсона. – Он повернулся к моим компаньонам. – Вас, господа, арестовали благодаря неразумности Итана Гейджа. Этот человек – умнейший идиот из всех, что я знаю. Но я готов предложить вам снисхождение и тихое очищение вашего имени от порочных связей со шлюхами и употреблением наркотиков. Я хочу, чтобы вы отправились в плавание на греческий остров Тира с тем, чтобы проверить один необычный слух.
– Тира! – воскликнул Кювье.
– А ваше участие в качестве ученых должно помочь вам замаскировать в глазах османов вашу истинную задачу, которая заключается в том, чтобы изучить отношение греческих патриотов к идее восстания против турок. Мы потеряли Египет и Ионические острова, а чертовы британцы отказываются эвакуировать Мальту, как того требует наш новый мирный договор. Но Греция в качестве нашего союзника будет настоящим шипом в заду Стамбула, Австрии и англичан, зато розовым цветком для нас. Все, что нам нужно, – это стабильный союзник, и у меня есть на примете один человек, бунтарь от науки по имени Иоаннис Каподистриас. Вы должны встретиться с ним под прикрытием археологической экспедиции и проверить, могут ли французы спровоцировать восстание.
– А разве не это вы пытались сотворить в Ирландии? – напомнил я ему не вполне дипломатично.
– В этот раз все получится.
– А что за археологическая экспедиция, позвольте спросить? – Если я и казался излишне настороженным, то лишь оттого, что археология ассоциировалась у меня с толстыми дверьми, обрушающимися на меня тоннелями и ощущением неминуемой смерти без воздуха под водой. Пирамиды и храмы, знаете ли, оставляют неизгладимые воспоминания.
Ответил Фуше:
– Как министр полиции, я обязан следить за всеми группами, которые могут представлять собой потенциальную опасность для государства, включая Ложу египетского обряда. Один из моих следователей узнал, что вы интересовались у своих ученых коллег в Париже об острове Тира как раз в то время, когда эти ренегаты – свободные каменщики – скупали все книги и карты острова.
– Но мне известно лишь название этого острова, ничего более.
– Постараюсь поверить вам на слово. Хотите сказать, что тот факт, что столь пристальное внимание уделяется какой-то туманной скале в Эгейском море, – это лишь невероятное совпадение? Прибавьте к этому то, что вы, Итан Гейдж, возвращаетесь из Америки после тесных сношений с британцами – и находите американского изобретателя Фултона, британского маркшейдера Смита и французского эксперта по древним катаклизмам. Попахивает заговором. А идея воспользоваться борделем для прикрытия просто гениальна.
– Но нас заманила туда мадам Маргарита.
– Полноте, Гейдж, мы слишком хорошо друг друга знаем, чтобы вы вот так прикидывались дураком передо мной, – прервал меня Наполеон. – Весь этот фарс насчет путаницы и неразберихи, конечно, очень интересен, но вы постоянно оказываетесь в гуще любой загадки и заговора. Я также не верю в то, что ваши уважаемые друзья стали бы иметь дело с таким плутом и прожигателем жизни, как вы, если б они не надеялись каким-то образом нажиться на этом. Вы сталкиваетесь с Ложей в подвалах Пале-Рояля, устраиваете пожар, провоцируете бунт, переезжаете каретой своих конкурентов, и при этом вы в полном неведении? Мы все понимаем, что, должно быть, вы напали на след того, о чем давно уже ходят слухи.
– Первый консул! – вскричал Кювье. – Клянусь, я ничего не знаю о его планах!
– Конечно, не знаете, – сказал Бонапарт мягко, – Гейдж просто использует вас. Использует всех вас. Он хитрый шельмец, мастерский интриган, и если б он был французом, я не сомневаюсь в том, что Фуше уже давно завербовал бы его для службы в полиции. Не правда ли, министр?
– Даже сейчас я не до конца понимаю его мотивы и то, на чьей он стороне, – признался Фуше.
Я, конечно же, не имел ни малейшего понятия о том, что передо мной происходило, и никак не мог решить, оскорбиться мне или гордиться этим новым моим описанием как умнейшего и хитрейшего мастера интриг. Все, что стояло перед моими глазами, это слово «Тира» на обрывке золотого свертка посреди диких американских степей – по словам моего отошедшего в мир иной компаньона Магнуса Бладхаммера, это был лишь артефакт тамплиеров, и ничего больше. Тем не менее, если полиция столь умна, может, и мне удастся выудить из них какую-либо информацию.
– Я также ищу Ог, – решил я испытать удачу. Это слово тоже было написано на золотой фольге того свитка, пока Аврора Сомерсет не превратила все в самый настоящий катаклизм. Кстати, именно из-за этой женщины я зарекся общаться с прекрасным полом.
Услышав это слово, Фуше застыл на месте и подозрительно посмотрел на меня. Кювье тоже смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Наполеон же побелел.